настроение моментально улетучилось, как только вышел из дома. Знойное лето продолжалось и не собиралось давать людям хоть малую передышку. Несмотря на утренние часы, солнце палило нещадно, отчего асфальт мягко пружинил под ногами. А когда, дойдя до стоянки, увидел свою машину, то расстроился еще больше. На таком неухоженном транспортном средстве, езда по центральным улицам города будет расценена, как акт неуважения к столице. К тому же мой железный конь понуро смотрел на меня запыленными фарами, взывая к остаткам совести: «Ты же обещал!».
– Сей момент, – заверил машину, усаживаясь за руль, и подмигнул плюшевому слонику-талисману.
Потом вырулил со стоянки и тут же заехал на автомойку, расположенную напротив дома. Пока машина принимала водно-шампунные процедуры, решил спрятаться от несговорчивого солнца в тени деревьев. Но просто посидеть, ни о чем не думая, так и не удалось, – зазвонил телефон.
– Привет тебе, Слон, из зарёванной Одессы! – голос Юрия Всеволодовича Молодязева звучал приветливо и жизнерадостно. – Как добрался? Как отдохнул?
– Все нормально. Погоди, а почему «из зарёванной»?
– Как ты уехал, так Одесса-мама плачет, – рассмеялся он и объяснил. – Дождь уже сутки льет, как из ведра.
– Везет вам, а у нас жара и засуха.
– Да уж. Только я звоню по другому поводу. Помнишь николаевских разведчиков?
– Тех, что без «батареек»?
– Таки да. Самчуков же их в психушку определил. А вчера привез к ним одного деда – бывшего кэгэбиста. Тот еще в советские времена был крупным специалистом по всяким кодировкам. Вот он маленько над ними и поколдовал. А результат, знаешь какой?
– Дуэтом спели гимн Советского Союза?
– Тебе все шуточки, – голос Молодязева посерьезнел. – Один ночью удавился на простыне, а другой превратился в коматозника. Вот такие дела, Слон. А если честно, то хреново на душе после всего этого. Гриб из головы не выходит, да и Птицын тоже. Наверное, напрошусь к Батону на душеспасительную беседу…
– Я тоже, Юра, не в лучшем виде. Вроде бы все нормально, но глубоко внутри осталась саднящая тяжесть. Сейчас вот поеду к Бруту в госпиталь – генерал поездку в Николаев «на больничке» выдыхает. В кардиологии валяется.
– Да, перетрусило нас не слабо, – вздохнул он и, силясь говорить бодрее, начал прощаться. – Ладно, держись там. И генералу передавай привет. И Оле.
– Само собой. Ты же Батону кланяйся от меня. Пока.
После разговора я раскис окончательно. Потребовалось немало усилий, чтоб сбросить пелену нашего общего с Юрой себяжаления. А когда увидел обновленную и «ликующую» машину, то немного воспрянул духом.
Пока пробирался сквозь автомобильные заторы к Лукьяновке, решил освежить в памяти прощальный разговор с Федором Боровиком. Невзирая на толковые рассуждения Гриба, было понятно, что в его мозгах кто-то умело поковырялся. Использовал накопленную
