отзываюсь я. – Наверно, если бы Ромео и Джульетта думали, что смогут найти счастье и с кем-то другим, оба бы выжили.
Томас смеется:
– Короче, надо найти кого-то, ради кого и яду можно выпить?
– Именно. Ты тут живешь?
– Угу. – Он показывает в сторону комплекса «Джои Роза».
– Поиграешь с нами?
– «Дикая охота» – это же для тринадцатилеток!
– Не. У нас все по-взрослому: жесткие драки, все дела.
– До скольки играть будете?
– Не знаю, весь день какие-то игры да будут.
– Мне сейчас домой надо. Может, потом зайду к тебе. За тобой, по ходу, присматривать нужно.
– Да ладно, теперь уже как-нибудь да выживу.
– Уверен?
– Жизнью клянусь!
Томас указывает мне за спину: а вот и Деон с Бренданом. Они уже немного выдохлись, но все равно слишком близко. Томас приоткрывает ворота, я протискиваюсь обратно к нему.
– Побежал я, наверно.
– Побежал ты, наверно.
– До встречи, Томас.
– До встречи, Длинный.
Десять минут спустя я, как зеленый новичок, залезаю в горку-туннель, и Деон меня ловит. Я вместе с ним обыскиваю лестницы и гараж, и все это время меня как магнитом тянет в сторону ворот, за которыми я прятался. Там никого. Ни Малявки Фредди, ни Нолана, ни этого Томаса. Я бегу дальше.
Где-то после половины пятого праздновать приходит и Женевьев. При ее приближении все парни свистят и улюлюкают. Похоже, сейчас она меня придушит, как вчера вечером, перед тем как мы это сделали, только теперь уже не в шутку. Но она обнимает меня, и шепчет: «Я тоже подругам рассказала», – и пихает меня в бок. Мои друзья начинают засыпать ее вопросами, хорош ли я в постели. Мы уходим от них на свободную скамейку.
– Как ты? – спрашиваю я.
– Да вроде прекрасно.
Я пялюсь на ее открытую шею, потом взгляд сам собой опускается. Обычно мне как-то удается не пялиться на ее грудь в обрезанных мешковатых футболках, но после вчерашнего мной все еще правят гормоны. Я не могу устоять. Женевьев берет меня за подбородок и поднимает его, чтобы я снова смотрел ей в глаза.
– Кажется, я породила чудовище…
– Как человек ты тоже классная.
Но она не улыбается в ответ.
– Аарон, я буду скучать, – и берет меня за руку. Что, блин, происходит?
Вдруг я читаю все по ее лицу. Из меня как будто выбили весь воздух. Она меня бросает. Ей нужен был от меня только секс. Наверно, ей не понравилось. Мы слишком поторопились, и я облажался. Может, нам вообще не стоило этим заниматься. Да, тяжко жить без секса, но еще тяжелее – без Женевьев, которая даже никогда не выносит мне мозг, если мне к вечеру становится нечего сказать.
– Что я сделал не так? – спрашиваю я.
Женевьев кладет ладонь мне на щеку – явно из жалости:
– Я
