Томас. – Хотя ты, наверно, заметил, я и сюжет своей-то жизни никак не придумаю, куда уж там целый фильм.
– Я бы не сказал… хотя и не поспорю. А почему кино?
– С детства мечтал, с тех пор как посмотрел «Парк Юрского периода» и «Челюсти». Честно, преклоняюсь перед Спилбергом, у него акулы с динозаврами реально страшные!
– Я «Челюсти» так и не видел.
Томас пучит глаза, как будто я заговорил по-эльфийски:
– Я бы выцарапал себе глаза и отдал тебе, чтобы ты прочувствовал всю мощь этого фильма! А в конце Спилберг такое придумал! Когда… Не, не буду спойлерить. Заходи как-нибудь ко мне, посмотрим.
За нашей спиной хлопает, закрываясь, окно.
Мы подрываемся. Там стоят Брендан и Малявка Фредди. Я лихорадочно вскакиваю на ноги, как будто меня застали со спущенными штанами с кем-нибудь, кто совсем не моя девушка.
– П-привет, вас еще не поймали?
– Не, – отвечает Малявка Фредди. – Что делаете?
– Передохнуть сели, – вру я. Томас одновременно признается:
– Разговариваем.
Брендан как-то странно смотрит на нас, потом в его глазах проступает страх. Я оборачиваюсь: к нам несется Нолан, в окне застрял Дэйв Толстый. Мы бросаемся к окну с другой стороны. Вот Томас бежит рядом, вот он упал. У меня десятая доля секунды, чтобы решить, спасаться или помочь ему. Я кидаюсь посмотреть, что с ним.
Меня стискивает Нолан:
– Дикая охота, раз, два, три! Дикая охота, раз, два, три! Дикая охота, раз, два, три!
Меня поймали. Плевать. Я сажусь на корточки рядом с Томасом. Он массирует колено.
– Все нормально?
Он кивает, дышит с присвистом… Вот сейчас оттолкнет меня, убежит, а мне за ним всю игру гоняться. Не, нафиг. Я обхватываю его:
– Дикая охота, раз, два, три, дикая охота, раз, два, три, дикая охота, раз, два, три.
Мы всей компанией спускаемся искать А-Я-Психа, пока игра не кончилась. Брендан со всеми нашими прочесывает гараж, а мы с Томасом бежим к балкону: надо осмотреть все проходы, заглянуть за каждый мангал, перевернуть каждый сдутый детский бассейн. Томас прихрамывает.
– Теперь ты кое-что знаешь обо мне, а я – кое-что о тебе, – произносит он, морщась и пытаясь не отставать. – Расскажи теперь о Женевьев.
– Будешь приставать к моей девушке, размажу!
– Не парься, не буду.
– Женевьев, она… Ну, просто лучше всех. Она постоянно находит себе новых крутых художников и начинает безумно фанатеть. Шлет мне потоки сознания о том, какие они классные и как сильно их недооценили. Когда переводят часы на летнее время, она подольше не ложится спать, чтобы поймать момент перехода. Да, еще она когда-то верила в гороскопы и страшно обижалась, если они ее подводили. – Я смотрю в небо – беззвездное, сине-розовое, странное. – Завтра она хочет пойти в парк смотреть на звезды, но мне надо придумать что-нибудь еще круче.
– Планетарий?
– Уже думал, не выйдет.
