от клиентов борделя. Пятисот ливров хватит, чтобы открыть собственный магазин и торговать живностью. Никакого роскошества, но их с Эмилем жизнь станет безопаснее. Там она сама будет устанавливать цены и правила, и ей не придется торговать своим телом.
– Эмиль, я должна попросить тебя кое о чем.
– Чего еще?
Мадлен подбирала слова, не зная, как лучше ему объяснить.
– За месяц пропало двое ребят немногим старше тебя. Куда – никто не знает. – Эмиль недоуменно посмотрел на нее, и Мадлен торопливо продолжила: – Наверное, я зря тревожусь. Тебя это никак не касается. И все-таки прошу тебя: будь осторожнее. Не уходи слишком далеко от дома, особенно один. Гуляй вместе с другими детьми или с кем-то из девушек. А если незнакомые люди предложат тебе пойти с ними куда-то, сразу отказывайся, беги к бабушке или Коралине и все им расскажи. Договорились?
– А зачем незнакомым людям меня куда-то звать?
– Говорю тебе, может, ничего и не случится. Но ты никуда не ходи с чужими. Это нельзя… Ты понял?
– Ну, если ты просишь… – пожал плечами Эмиль. – А почему мне нельзя жить в доме, где ты служишь?
Мадлен вздохнула, обняв племянника за талию:
– Любовь моя, я бы с радостью тебя взяла, но часовщик не позволит.
– Но я же полезная маленькая машинка. Ты сама говорила!
– Да. И маман нужна твоя помощь. – (Эмиль высвободился из ее объятий и отодвинулся.) – Эмиль, потерпи немного. Осталось всего три недели, а потом…
Она осеклась. Нельзя рассказывать о своих надеждах. Мальчишка может проболтаться, а если маман заподозрит, что Мадлен затевает побег, ее замыслы рухнут. Девушка знала, чем кончались побеги из борделя. Бывало, девушки решались взбунтоваться против маман и сбегали, в чем были. Но договоренности маман с полицией были двусторонними, потому она так и лебезила перед полицейскими. Беглянкам редко удавалось скрыться. Лапа закона хватала их и возвращала в бордель. Мадлен придется как-то договариваться с маман или исчезать так, чтобы не нашли.
– Что потом, Маду? – Эмиль повернулся и вопросительно посмотрел на нее.
– Потом я очень надеюсь, что наша с тобой жизнь станет лучше, mon petit. Считай, она у нас начнется сначала.
Мадлен не могла вернуться к маман. Вдали от борделя, с его обитательницами и порядками, она ясно увидела, какую жалкую жизнь влачила там. Возвращение в «Академию» ее доконает, и не столь важно, каким образом. Нет, она ни за что туда не вернется.
На обратном пути, когда Мадлен свернула в очередной переулок, ей вновь почудилось, что за ней следят. Более того, что-то ползло у нее по спине. Она обернулась и увидела тощего пса, у которого сквозь свалявшуюся шерсть просвечивали ребра. Поодаль старуха, приподняв подол, мочилась в сточную канаву. Наверное, причина была в разговорах о похитителе детей, вот она и разволновалась. Мадлен мерещились чудовища под кроватью. Совсем как в детстве.
– Нет никаких чудовищ, – заверял отец.
Но он лгал, а потом и сам исчез, оставив ее наедине с
