соучастницей
Вечер. Лувр. Комната герцогини де Ланнуа
Камешек, подброшенный носком сапога, пролетел далеко вперёд, срикошетил от стены дома, подпрыгнул несколько раз и прокатился по мостовой, пока не плюхнулся в тёмную лужу. Проследив за полётом камешка, словно от того, где закончится его путь, напрямую зависело нечто важное в будущем, Франсуа-Анри усмехнулся и тихо произнёс:
– Ожидая невероятного и веруя в несбыточное, не грешим ли мы перед действительностью?
– Что? – спросил де Лозен, примкнувший к нему уже на подходе к Лувру.
– Это я так. Напоминаю самому себе некоторые прописные истины, – дю Плесси-Бельер откашлялся в ладонь, затянутую в перчатку из тонкой замши. – Кашель? Только этого не хватало! Неужели апрельский стылый ветер поймал меня? Надо бы мне заглянуть к моей дорогой крёстной на чашку горячего отвара.
– Ага! – понимание в усмешке было встречено довольной улыбкой на лице собеседника, но де Лозен не заметил того, засмотревшись на дворцовые окна. – Как по мне, так во всём королевском дворце не найдётся лекарства лучше, чем доброе вино. Рекомендую! А ещё лучше – так это хорошенько попотеть со шпагой в руке.
– Дуэль? Как-то ненадёжно для лечения простуды. Но пока дело дойдет до настоящего поединка, простуда либо уйдёт сама, либо сведёт в могилу.
Недоверчивый тон дю Плесси-Бельера задел гасконца за живое. Он высоко вскинул подбородок и смерил маркиза пронизывающим до глубины души взглядом.
– Зачем же дуэль? Можно попотеть и в фехтовальном зале. Да и дуэль можно назначить там же. Это куда быстрее и надёжнее. И не придётся тратить время, слушая уговоры секундантов и чисто формальные попытки убедить нас согласиться на мировую.
– Ах, вот вы о чём! – усмехнулся Франсуа-Анри.
– Кстати, а что вы делали в саду известного нам особняка на улице Пти-Бурбон? Сегодня вечером вас видели, – произнося эти слова, де Лозен разглядывал лицо дю Плесси-Бельера, пытаясь увидеть его глаза, скрытые в тени широких полей его шляпы.
– А вам не доложили о том, что я был вовсе не один? – тонкая улыбка заиграла на губах маркиза, и он тихо рассмеялся.
– Чёрт возьми, Плесси-Бельер! – вскинулся на него де Лозен.
– Ну вот, – спокойно ответил тот. – Значит, не доложили. Как же интересно получается! – в отличие от своего друга дю Плесси-Бельер улыбался веселее прежнего, ведь его забавлял этот маленький розыгрыш чересчур мнительного и ревнивого друга.
– Так и что же вы там делали? – де Лозен закипал уже не на шутку.
– И с кем, друг мой! С кем! Вот о чём вам забыли доложить. Даже как-то обидно за друга. Выходит, что маркиза не заметили из-за его роста? Или из-за его незначительности? Хотя я бы не спешил списывать его со счетов. О нет! Помяните моё слово, очень скоро дамы отдадут ему предпочтение, забыв о нас с вами.
– Маркиз? Какой маркиз? – чуть остыв, спросил де Лозен.
– Виллеруа, – коротко ответил Франсуа-Анри, медленно и аккуратно стягивая узкие перчатки. – Мы с ним заглянули в сад с тем, чтобы передать поклон одной актрисе, хорошо известной всем нам. Только и всего. Но мы спешили. Так что все поклоны и знаки внимания пришлось передать из сада через окно.
– Так вы не были у неё? То есть вы не заглядывали к ней?
– Не заходили ли мы к ней – это вы хотели узнать? Нет, – спокойно ответил дю Плесси-Бельер и взмахом шляпы отсалютовал гвардейцам, стоявшим в карауле у ворот Лувра.
– А зачем же? Зачем эти поклоны, комплименты через окно?
– Но друг мой, вы совершенно запутали меня, – посмеиваясь, проговорил дю Плесси-Бельер, когда они прошли во внутренний двор. – Так что же, вы были бы рады узнать, что мы с маркизом провели вечер в обществе милейшей мадемуазель Стансы?
– Нет. Не то чтобы… Но я и не говорил, что я против того, чтобы Станса принимала у себя своих друзей, – смутился де Лозен, понимая, что выглядел крайне глупо из-за неуместной ревности.
– В другой раз всенепременно же! А сегодня вечером, к моему глубокому огорчению, у нас с маркизом не было времени.
Дю Плесси-Бельер быстро взбежал по ступенькам парадного крыльца и вошёл в опустевший вестибюль, пробудив гулкое эхо, повторившее звуки его стремительных шагов.
– Ну что же, друг мой! Я иду к моей дорогой крёстной. А вы, я полагаю, в кордегардию? – спросил маркиз, остановившись у входа в коридор, ведущий к приёмной королевы.
– Точно так. Мы встретимся ещё. Позднее! – крикнул де Лозен на прощание, прежде чем свернуть в Большую галерею.
– Добрый вечер, – обронил дю Плесси-Бельер
