style="font-size:15px;"> – Лучше вам было попросить королеву о немедленной аудиенции, дорогой маркиз, – с долей ехидства произнесла герцогиня и тут же скрыла усмешку за бокалом.
– Ничего страшного! Мы выдержим этот натиск вместе. Ведь вы не боитесь досужих сплетен и расспросов, дорогая герцогиня? – в тон ей проговорил дю Плесси-Бельер и обратил откровенно изучающий взгляд на зардевшихся ярким румянцем девушек.
– Если всё перечисленное не ставит под сомнение честь её величества или моего супруга, – мадам де Навайль прищурилась и наградила любопытствующих особ колючим взглядом.
Звенящий и всепроникающий, как ручей во время весеннего половодья, гомон женских голосов мгновенно утих, когда в дверях покоев королевы показалась ещё одна дама в чёрном платье.
Строгое лицо герцогини де Ланнуа немного смягчилось при виде красивого молодого человека, окружённого пёстрой стайкой молодых особ. Ограничившись короткими кивками в ответ на почтительные поклоны, она направилась к двери своей комнаты. Предоставленные самим себе, дамы двора её величества тут же увлеклись новой темой для пересудов, главным образом обсуждая значение столь краткого приветствия. Послышались несмелые догадки о том, что происходило в последние дни в покоях королевы и её свиты, а также о событиях прошедшего дня и – уже совсем тихо, даже шёпотом – о грядущей полуночи.
– Нет-нет, смысл всего этого вовсе не в полуночи! – со знанием дела прервала назревающий спор мадам Мари-Клер де Бофремон, первая статс-дама королевы, и бросила испытующий взгляд в сторону дю Плесси-Бельера.
Сам же маркиз с задумчивым видом рассматривал камень, вправленный в перстень, который украшал мизинец его левой руки. Он поворачивал перед собой сжатую в кулак руку, разглядывая на свет грани бриллианта безупречной чистоты, в которых вспыхивали яркие искорки отражений нескольких десятков свечей огромной люстры.
– Но в чём же тогда? – посыпались вопросы со всех сторон. – Разве стрелки часов не останавливаются в полночь? Расскажите же! Расскажите нам обо всём, мадам!
– Дело вовсе не в полуночи, дамы! Всё происходит за три часа до рассвета, – многозначительно прошептала мадам де Бофремон и бросила ещё один взгляд в сторону маркиза. Тот не выказывал видимого интереса к предмету обсуждения, и она договорила, уже не опасаясь того, что её слова будут подняты на смех, а сама она станет предметом для шуток:
– Это произойдёт в четыре часа утра. Я давно заметила, что стрелки всех часов замерли ровно на отметке четыре.
– Час Купидона! – восхищённые романтичным флёром этой догадки воскликнули слушательницы.
– Да, но некоторые часы был обнаружены остановившимися днём, а не ночью, моя дорогая, – поправила её герцогиня де Креки.
Теперь со всех сторон посыпались новые предположения о том, что мог означать выбор именно
