не задержит её у себя, – пригубив вино, ответила мадам де Навайль. – Не уверена, что речь шла именно о вечере, но когда от королевы прислали за мадам де Ланнуа, то я слышала, как её светлость попросили взять с собой томик «Неистового Роланда». А это, как вы, должно быть, знаете, любимая книга её величества для чтения на сон грядущий.
– Ах, вот как! – дю Плесси-Бельер понимающе кивнул и сделал несколько глотков. – Похоже, что все последние дни её величество предпочитает ранний отход ко сну. Это ведь не связано с плохим самочувствием?
Серьёзный и полный сочувствия взгляд тут же вызвал лёгкое покраснение на щеках мадам де Навайль. Молодая ещё по меркам двора и совсем недавно представленная в качестве статс-дамы в свиту Анны Австрийской, герцогиня де Навайль была на редкость наблюдательной и здравомыслящей особой. Дю Плесси-Бельер неспроста выбрал в качестве собеседницы именно её из всех дам, которых обычно заставал в приёмной королевы. И пока ещё брак с герцогом де Навайлем не успел наскучить молодой женщине, маркиз пользовался неограниченной свободой в дружеском, ни к чему не обязывающем общении. Ему не приходилось опасаться, что галантное обхождение и доверительный тон их бесед будут превратно истолкованы.
– Нет, дорогой маркиз. Всё не настолько плохо. Вы можете не опасаться за здоровье её величества, – ответила мадам де Навайль и посмотрела ему в глаза. – Королева здорова, но предпочитает проводить вечера в компании одной или двух самых близких к ней дам. Это из-за утомления.
– Да, я понимаю, – тихо проговорил дю Плесси-Бельер, не желая быть услышанным другими. – События последних недель действительно кого угодно могут вывести из равновесия.
– Это ещё мягко сказано, – мадам де Навайль наклонила голову, доверительно заглянула в глаза молодого человека и понизила голос до шёпота:
– Я слышала, как сам граф де Сент-Эньян изволил докладывать её величеству о результатах своих поисков. И представляете, дорогой полковник, граф кричал! – она быстро осмотрелась и повторила ещё тише:
– Граф де Сент-Эньян – само воплощение невозмутимости. Но он сорвался на крик.
– Надо же! – чуть не вскрикнул в свою очередь дю Плесси-Бельер и поднял брови в знак удивления, и его собеседнице оставалось лишь строить догадки, действительно ли он сопереживал господину обер-камергеру или же пребывал в легкомысленном настроении, переиначивая всё на шутливый лад?
К ним подошла дама в чёрном вдовьем платье и с вуалью из чёрного кружева, которая была немного приподнята над лицом, оставляя возможность для обозрения её чёрным, зорким глазам.
– Господин полковник, – тон голоса, а ещё больше строгий взгляд дамы мог бы сбить самоуверенность с любого, но дю Плесси-Бельер и бровью не повёл. С неизменной улыбкой на губах он ответил ей вежливым поклоном:
– Мадам де Моттвиль! Я безмерно счастлив
