(родственники и работающие для нее были не в счет), которого она увидела в жизни. Она наблюдала мужчин и мальчиков в городе, но все они были прохожими, а этот приезжал специально к ней (ок, к ним) и обращался к ней (ок, к ним) напрямую. Сын хозяев чувствовал, что сестра впервые откололась от их партнерства. Она старалась для Учителя и училась хорошо. Просила Хоуп заплести ее с бантами перед занятием. Надевала свое самое дорогое платье. Она и раньше его надевала на занятия, но сейчас она надевала его с особым чувством. У нее началась ее собственная, личная игра, в которую она не взяла брата. Она объясняла брату решения задач и озвучивала правильные ответы при Учителе, но вне занятий все реже играла с ним и не помогала ему с домашним заданием. Зато с ним помогала Хоуп. Взамен она попросила Сына хозяев не солить их с Кристиной еду. Он ответил ей на это, что вообще-то все работающие работают бесплатно, не за что-то, потому что так устроена жизнь в их стране. К тому же он дает ей возможность учиться, и она должна быть благодарна. Но солить перестал.
Не только для Дочери хозяев Учитель был важным явлением. Для него принялась одеваться и сама Хозяйка. Перед занятиями она уговаривала его выпить чаю, после – остаться обедать. Невысокий, полноватый, мягколицый Учитель с тихим голосом и скованными манерами тоже почесал ей сердце. Других мужчин она не видела годами (родственники и работающие не в счет), соседи были слишком крупные капиталисты, ощущающие себя аристократией, и с ними не общались. Муж хозяйки почувствовал, что жена откололась от него и даже начала отказываться от власти, которой у нее накопилось много. Она настояла, чтобы занятий стало пять в неделю, а не четыре. Подняла Учителю жалование и не выходила в поле руководить работающими. С вечера готовилась к приезду Учителя, обдумывала обед, с утра наряжалась и ждала приезда Учителя, как наряжалась с помощью Хоуп и ждала Дочь хозяев, потом поила Учителя чаем, потом ждала три часа занятий, потом уговаривала его остаться обедать. Иногда ей удавалось убедить его. Муж хозяйки обедал в это время в поле, отдельно от работающих, под навесом, но как бы вместе с ними. Раньше они так обедали вместе. Все – и хозяева, и работающие – видели густоту эмоций, образовавшуюся в этом белом доме. Хозяйка и Дочь хозяев чувствовали друг к другу конкуренцию. Хоуп училась, теперь она узнала: бывает так, что мать и дочь могут связывать не любовь и забота вовсе. Она знала, что между ней и Голд никогда не будет зла.
Дочь хозяев, как маленькая женщина, хотела поговорить о первой своей любви с другой женщиной. Мать-соперница исключалась, Кристина всегда молчала – оставалась Хоуп, хоть она и работающая. Но Дочь хозяев чувствовала, что от любви задохнется, если не поговорить. Утром она попыталась заговорить с Хоуп, когда та помогала ей мыться и одеваться. Работающая сразу поняла, что Дочь хозяев хочет затянуть ее в свое переживание и заставить думать про нее. Это не пройдет. С одеванием как раз закончили. Хоуп взяла наполненный ночной горшок Дочери хозяев и сказала,
