смешно перекосило, и держался он на шершавой дороге неуверенно, будто на льду.
– Надо уходить…
И тут все прекратилось. Птицы перестали сталкиваться и начали вести себя самым обычным образом – как перепуганные, но адекватные птицы. Будто волна схлынула. Стена тростника – высокая, метра в два – затрещала, и из зарослей высунулась довольная, нахальная, но немного испуганная предстоящей взбучкой рожица Костика.
– Видали?! – спросил юный листоноша.
– Видали, – Бандеролька отпустила автомат, и он повис на ремне. – А сейчас ты у нас увидишь небо в алмазах! Где был, паршивец?!
– Смотрел, что творится. Вот профессор говорил: психопат-мутант, а это вовсе даже не психопат и не мутант, а здоровая железная каменюка!
– Жалкая ты, Костя, ничтожная личность! – простонал Кайсанбек Аланович. – И с подобным… электоратом мне, коллега Верховцев, приходится работать! Ну какая «железная каменюка»?
– Железная, – Костя шмыгнул носом и стер длинную зеленую соплю рукавом. – Глыбень такая, что тот танк. И вокруг нее всех колба-асит!
– Константин! – Телеграф взялся за ремень. – Ну-ка давай-ка по-русски, тебя вот ученые люди слушают – и ни хера не понимают! Извините. Вырвалось.
– Так я рассказываю. Но лучше покажу. А потом каменюку выключили.
Верховцев и Кайсанбек Аланович переглянулись.
– Надо идти и смотреть, – вздохнула Бандеролька. – Воловик, Шифр, Марика, Игорь! Остаетесь здесь. Охраняйте машину. Веди уж, Иван Сусанин.
Костя буркнул «и вовсе я не Иван, и сами вы с усами!», а потом пошуршал в тростники.
Продираться через заросли тростника – сочного, жесткого, толстого – то еще удовольствие. Без Зиняка с мачете делать это было трудно, так что отряд проявлял потрясающее единодушие – костерил Костю. Растения стояли близко, частоколом, и под ногами то и дело оказывались лужи и целые протоки со стоячей черной водой, над которой столбиками вилась мошкара. Птицы, видно, не оправившиеся после коллективного помешательства, безмолвствовали.
Дорогу Костя находил по собственным следам, остальным пришлось довериться мальчишке – на расстоянии вытянутой руки ничего, кроме шуршащей стены, видно не было. Костя пыхтел, сопел и комментировал:
– Да тут недалеко, тут идти всего ничего, ща увидите, увидите – офигеете. Натуральная железная каменюка.
Они вышли на край озера, покрытого зеленым ковром ряски, в разрывах которого виднелась черная торфяная вода. Пахло перегноем, сыростью и чем-то непонятным, резким, вроде озона. Посреди озера выпирала та самая «натуральная железная каменюка». По-другому зеленоватую, округлую, будто оплавленную глыбу охарактеризовать не получалось. У Бандерольки волосы встали дыбом – не от ужаса, а сами собой.
– Надо же, – удивился Кайсанбек Аланович, – какое сильное статическое электричество. Коллега, что бы это могло быть?
– Понятия
