была здоровенная, метр на метр, и тяжелая. Зачем ее с собой тащить, Бандеролька так и не поняла. К счастью, путешествие больше не откладывали – наскоро пообедали и прежним порядком двинулись в путь.
Пейзаж все так же не радовал разнообразием: тростники, озерца, изредка – заброшенные, разрушенные домики. До самого заката – степного, огненно-красного, зловещего – ничего не происходило. А на закате они дотелепались до Мелитополя.
Городок был основательно разрушен – не в результате войны, а по причине геологических изменений, превративших Крым в остров. Естественно, прибрежную полосу и некоторые города на материке это затронуло. Тряхнуло так, что от панельных домов остались груды мусора, а рельсы на железной дороге выгнуло дугой. Отсюда ушли все, даже животные. Делать в Мелитополе было нечего. Путники с трудом отыскали место для ночевки – как раз в заброшенном здании вокзала, от которого остались только стены с выбитыми стеклами – крыша рухнула.
Пока готовили ужин и ели, молчали. Не потому, что начало путешествия вымотало – просто каждый думал о своем и прикидывал, сколько всего предстоит. Для листонош это была, в общем-то, первая вылазка так далеко на материк.
Бандеролька определила очередность дежурств и заползла в спальный мешок. Закрылась с головой. Раньше она любила походы – в первую очередь потому, что за спиной всегда оставался крепкий тыл, оставалась Цитадель Листонош.
Теперь же тыла не было, дома не было. Позади – как и впереди – неизвестность.
С этой мыслью Бандеролька уснула.
Посреди ночи ее разбудил странный звук: кто-то наигрывал на губной гармошке, тихо-тихо, на самом краю слышимости. Бандеролька встрепенулась, вылезла из спального мешка. Все было тихо, у теплящегося костра бдил казак Влад. Остальные спали. Звук точно доносился из города, в котором, вроде, не осталось живых.
Влад заметил движение:
– Что случилось?
– Ты слышишь губную гармошку?
– Нет.
– Значит, со сна показалось, – соврала Бандеролька.
Она была уверена как в том, что звук ей не приснился, так и в том, что он значим, и, возможно, предназначается только ей, раз уж другим не дано его слышать…
От Мелитополя до Запорожья – всего сто двадцать километров, меньше, чем от Острога до Мелитополя. Однако к этому отрезку пути готовились тщательно, гораздо тщательнее, чем к предыдущему: чем дальше на север, тем сильнее будет фонить, тем меньше известно о племенах и животных, об общественном строе и грозящих опасностях.
«Город молодости и смеха». Само название, конечно, внушало энтузиазм, но Бандеролька не могла отделаться от навязчивого видения: широкие улицы заполнены хохочущей молодежью. Стоило представить эту картинку – и становилось, мягко говоря, жутковато.
Выехали рано утром, сосредоточенные и готовые ко всему. По прикидкам, путь не должен был занять больше четырех
