судьба её за счастье жестоко наказала:
– Я не думала бабуля, что вот так всё будет,
И не думала, что он про меня забудет.
А теперь я на сносях и совсем одна…
Что со мной теперь-то будет? Ой, беда! Беда!
– Не расстраивайся так, всё это – не горе,
Ну подумаешь, принесешь ты дитя в подоле…
Вырастим твоё дитя… Он же наш! Сумеем!
Ну, а ты теперь сама станешь в раз мудрее.
У меня здесь оставайся, будем вместе жить,
А потом придумаем, как нам дальше быть…
V
Пролетело много время,
Выпало рожать Ираде бремя…
Стонет девка вся в поту:
– Мне уже невмоготу!
Бабка рядом, греет воду, сетует на ночь:
– Вот увидишь, что к утру принесешь ты дочь!
Только вот луна на небе кровью обагрилась –
Очень нехороший знак… Хоть бы получилось!
Стоны до полуночи неслись из дома повитухи:
Умирала внучка на руках старухи,
И пред смертью наказала, дочь свою спасти:
– Не бросай её, родная… Режь меня, хоть рви!
Но спаси моё дитя, ведь она мой плод,
И в любви зачата… Пусть ей повезет
Больше, чем мне в жизни, с её родны̍м отцом.
Счастье ей желаю я перед концом…
В полночь всё затихло и повисла тишь,
А минуты через три закричал малыш.
Бабка вьётся над дитятей, с утробы доставая,
Жмет его к грудя̍м своим, слёзами утирая:
– Уж прости, малютка, бабку, что мамку не спасла,
Не хотелось мне, чтоб ты сирото̍й была,
Но не выдержало сердце матери твоей…
Знать судьба её такая, кормить в земле червей. -
Убиваясь горем, бабка слёзы льёт
И своей правну̍чке наказы раздаёт:
– Назову Агатой, тебя – мою правну̍чку,
Ведь твои глазища, словно солнца лучики:
Так блестят, так светят, прямо как каменья…
Не даром мне недавно мерещилось виденье:
Словно моя внучка волчонка родила
С такими вот глазищами, прям как у тебя.
Ты ж расти, малютка, сильная, как мать,
Но усвой! Мужчинам не стоит доверять!
Вот подлец – твой батька, что сделал сирото̍й,
Не даром ты явилась в мир с кровавою луной!
Это знамя крови – твой отныне талисман,
Научись-ка ты в людя̍х распознавать обман.
Я тебя по силам буду защищать,
Хоть знаю, мне не заменить тебе родную мать,
Но буду я молиться, что б твоя судьба
Тебе благоволила, как сия луна…
***
С тех пор годко̍в пятнадцать минуло ли̍хо так
А в доме повитухи немыслимый бардак,
И
