я не знала, не испортится ли мясо, если я куплю его на рынке. Подумала, что разумнее приготовить гбегири.
Абео посмотрел на жену.
– Ты не сварила рис, Монифа?
– Вот, папа! – Сими принесла пиво. В одной руке у нее была запотевшая банка, в другой – запотевший стакан. – Такое холодное… Потрогай, какое холодное, папа. Можно мне попробовать? Один глоточек?
– Нет, – сказала мать. – Садись. Я подаю еду. Прости насчет риса, Абео.
– Но я еще не принесла Тани воды, – возразила Сими.
– Делай, что говорит мать, Симисола! – рявкнул Абео.
Сими подчинилась, бросив виноватый взгляд на Тани. Тот пожал плечами.
Она спрятала руки под стол и снова посмотрела на брата, который подмигнул ей. Потом скосила глаза на мать, не отрывавшую взгляда от Абео. Он долго смотрел на жену, потом кивнул, подавая знак, что можно раскладывать еду.
– Твой сын снова не пришел на работу вовремя. Мог бы уделить магазину всего полчаса своего драгоценного времени. Зайду пришлось перед закрытием почти все сделать самому, и тот был недоволен, – сообщил он Монифе. И прибавил, обращаясь к Тани: – Чем ты был так занят, что пренебрег своими обязанностями?
– Абео… – промямлила Монифа. – Может, вы с Тани… потом?
– Не твоего ума дела, – оборвал ее Абео. – Ты испекла эба? Да? Симисола, принеси лепешки из кухни.
Монифа налила большую порцию супа гбегири в тарелку с ободком и передала Абео. Вторая тарелка отправилась к Тани.
Через секунду из кухни вынырнула Сими с большой тарелкой эба. Под мышкой она держала бутылку коричневого соуса – приправа к лепешкам и одновременно дань «английской традиции». Поставив тарелку и бутылку перед Абео, вернулась на свое место. Монифа налила ей суп последней – таков обычай в этом доме.
Все ели молча. Слышны были только звуки с улицы, причмокивание и глотание. Не доев суп, Абео отложил ложку, отодвинул стул и исполнил ежевечерний ритуал, как называл его Тани: оглушительно высморкался в бумажную салфетку, скомкал ее и бросил на пол. Потом приказал Сими принести другую. Монифа встала, собираясь выполнить его просьбу сама, но Абео остановил ее:
– Сядь, Монифа. Ты не Сими.
Девочка выбежала из комнаты и вернулась через несколько секунд со старым кухонным полотенцем, которое полиняло настолько, что было уже невозможно различить, какой годовщине бракосочетания королевы оно посвящено.
– Салфетку я не нашла и взяла вот это. Подойдет, папа?
Абео взял у нее полотенце и вытер лицо. Потом положил полотенце на стол и обвел взглядом семью.
– У меня есть новости.
Все замерли, превратившись в статуи.
– Какие новости? – осторожно поинтересовалась Монифа.
– Все устроилось, – ответил Абео.
Тани заметил взгляд, брошенный на него матерью. Выражение ее лица не предвещало ничего
