это напомнило ему, что он еще не сказал все, что хотел.
– Тебе повезло. – Теперь Абео обращался к сыну. – Девушку ее возраста обычно отдают за мужчину лет сорока или больше – из-за цены. А не за такого мальчишку, как ты. Но ты скоро должен остепениться и стать мужчиной. Так что мы поедем, а там она будет готовить для тебя, и ты ее узнаешь. Я обо всем позаботился, чтобы ты не привел негодную. Кстати, ее зовут Оморинсола.
Тани положил руки на стол и сцепил пальцы. Казалось, после их возращения с Ридли-роуд температура в комнате поднялась еще на несколько градусов.
– Я этого не сделаю, Па.
Монифа охнула. Глаза Сими расширились до размеров старого пенни. Абео поднял голову.
– Что ты сказал, Танимола?
– Я сказал, что не сделаю этого. Я не буду знакомиться с какой-то девственницей, которую ты для меня выбрал, и уж точно на ней не женюсь, когда ей исполнится семнадцати. – Услышав, как мать прошептала его имя, Тани повернулся к ней. – Мы не в Средневековье живем, мама.
– В Нигерии, Тани, – сказала Монифа, – эти дела устраиваются именно так, и…
– Мы не в Нигерии. Мы живем в Лондоне, а в Лондоне люди женятся на том, на ком хотят, и тогда, когда хотят. По крайней мере, я. Никто не будет выбирать мне жену. И я вообще не собираюсь жениться. Точно не теперь и не на какой-то африканской девственнице с гарантированной плодовитостью. Это какое-то безумие.
На мгновение в комнате повисла звенящая тишина. Молчание нарушил Абео:
– Ты будешь делать то, что тебе говорят, Тани. Ты познакомишься с Оморинсолой. Ты обещан ей, а она обещана тебе, и обсуждению это не подлежит.
– Я не твой раб.
Монифа снова охнула.
– Нет, мама, – сказал Тани. – Я не поеду в Нигерию или куда-то еще просто потому, что он так решил.
– Я – глава этой семьи, – сказал Абео. – И ты должен меня слушаться.
– Вот уж нет. Если ты так думаешь, то глубоко ошибаешься. Ты не заставишь меня жениться.
– Ты женишься, Тани. Я об этом позабочусь.
– Правда? Ты так думаешь? Собираешься приставить пистолет к моей голове? Шикарные будут свадебные фотографии, ага…
– Следи за языком.
– Зачем? Что ты со мной сделаешь? Побьешь, как…
– Перестань, Тани, – поспешила вмешаться Монифа. – Прояви к отцу хоть немного уважения. – Она повернулась к дочери: – Сими, иди…
– Она останется, – сказал Абео и прибавил, обращаясь к Тани: – Говори, что хотел.
– Я уже все сказал. – Тани резко поднялся, так что ножки его стула со скрежетом проехались по линолеуму. Его отец тоже встал.
Абео сжал кулак, но Тани не отступил. Они смотрели друг на друга через стол.
– Убирайся с глаз моих, – сказал Абео.
Тани был только рад.
Старший суперинтендант
