очень солидно, но иногда оказывалось, что на всё содержимое бумажника не купить и хлеба с маслом. Вот и ковыряешься в разноцветных бумажках, пока не найдёшь банкноту нужного цвета. Бедные белорусы только деноминировали свои деньги аж три раза. Но в 2014 года, когда наша валюта испытала похожие пертурбации, у них появилось чувство национальной гордости – белорусский рубль сначала подрос по отношению к российскому, полностью оправдавшему тогда своё давнее звание деревянного. К новому 2015 году за значок «Р» с двумя палочками на бирже уже давали меньше двухсот белорусских, потому что Батька заявил, мол, за высококачественные национальные товары должны платить в долларах. Ну и тамошние производители попытались предложить на нашем рынке свой товар в долларовом эквиваленте. Однако желающих отдавать зелёную резаную бумагу за тракторы «Беларус» или экологически чистую картошку, выросшую в непосредственной близости от Чернобыльской зоны, очевидно, нашлось немного, а посему наш рубль вскорости стали по-прежнему ценить в 280 и даже в 290-300 белорусских.
Но вернёмся в Белоруссию 2011 года. Народ не унывал, белорусы не впадали в панику, но и особого веселья тоже не наблюдалось, хотя количество анекдотов про Батьку росло пропорционально росту курса доллара – являющегося до сих пор основной национальной валютой Республики Беларусь. На повседневной жизни потрясения валютного рынка никак не сказывались, только Валя, делавшая в то время ремонт в доставшейся ей по наследству двухкомнатной квартире в брежневском пятиэтажном доме, время от времени сетовала на то, как взвинтили цены на стройматериалы, в том числе белорусского происхождения. Я, считающийся среди родни продвинутым в экономических вопросах человеком, пытался объяснить ей, что предприятие не может продавать за три доллара то, что оно вчера толкало и в Белоруссии, и в России за восемь. Оно просто продаст больше в России, например, не за восемь, а к огромной «радости» своих конкурентов за шесть, а потому и дома поднимет цену. Но мои схоластические рассуждения, увы, не помогали ремонту квартиры. Тут волей-неволей вспоминаешь незабвенного Остапа Ибрагимовича: «Не учите меня жить, лучше помогите материально!» Кстати, материально я тоже слегка помог, но речь не об этом.
Родственников я навестил, по городу, в котором в детстве проводил каждое лето, погулял и убедился, что он продолжает благоустраиваться и хорошеть, если последнее слово применимо к смеси традиционной деревянно-хаточной и советской квадратно-каменной архитектуры. Моё внимание привлекла осенняя сельскохозяйственная ярмарка, приуроченная к существовавшему ещё при советской власти празднику урожая. Чего тут только не было! Неизменная картошка, морковь, помидоры, огурцы, тыквы, яблоки, груши, мясо, молоко, и, конечно, сало. Всё привезли в районный центр из ближайших колхозов. Здесь же шла бойкая торговля, на сельхозтоварах «от производителя» макроэкономические проблемы почти не отразились, и довольные жители городка затаривали свои погреба
