нашими жизнями в угоду своей испорченности. Он же прекрасно понимал, какая ужасная ситуация в стране, но все равно приперся сюда, потому что к рулетке, как и к кокосу, путь в других странах ему был закрыт. Обиднее всего было то, что он-то, наверняка, как это всегда бывает, преспокойненько доберется до аэропорта и свалит отсюда. Идиотов пули не берут…
–Ты тут поосторожнее с вопросами, Алёна,– зашептала вторая, которая Катя,– меньше знаешь, дольше проживешь. А другой задачи у нас сейчас нет…
–Ну как же… Еще и *удаков этих ублажать, -вмешалась, наконец, третья, Ира. Самая неразговорчивая и высокая. Ее лицо было потрепанным и уставшим. Почти серым по цвету.
–Они заставляют девушек заниматься проституцией?-спросила я, чтобы хоть что-то понять, что же здесь происходит. Зачем им все эти девушки, собранные в этом месте, которое я теперь безошибочно определила как школу, потому что на стенах еще весели выцветшие плакаты с учениками, а в углу стояла брошенной выкрашенная в зеленую краску деревянная меловая доска.
–Всё сложнее… Тот, который с серыми глазами, как у удава, это Эли Лорейка, он торгует людьми. Для разных целей. Не смотри Удаву в глаза никогда- говорят, даже враги боятся смотреть…
Так вот кто это было. Тот, кто в дорогих ботинках, тот, кто хотел поиметь меня на полу, с ног до головы облитую ледяной водой. И действительно, Удав. Как верно подмечено. Его взгляд был именно таким- змеиным, токсичным, парализующим…
–Для разных целей?-сказала я хрипло,– то есть?
–То и есть…– еще больше понизила голос Ирка,– человеческий рынок. Говорят, один из самых популярных сейчас на Ближнем Востоке после того, как в Сирии закончилась война и теперь там все спокойно и под контролем. Торгуют девушками. Самые дорогие- красивые и неиспорченные- из числа похищенных. Еще шлюхами торгуют- это если не повезло оказаться девственницей. Это же Восток, как ни крути, здесь признается лишь потребление. Если ты пользованная, как они говорят, «дырявая», никто нянчиться с тобой не будет… Так что всех, кто не девочка, они чешут под одну гребенку, и продают по другому тарифу. Здесь как повезет. Можешь попасть в бордель, можешь к какому-нибудь извращенцу из Залива (прим.– речь о жителях стран богатого Аравийского полуострова). Еще детьми торгуют. Лучше не думать, зачем. Кто-то, конечно, покупает, потому что своих иметь не может, а кто-то…-Ира вздохнула и резко отвела глаза, пряча в них грозящие брызнуть слезы.
–У нее сынишка пяти лет в Перми остался,– тихо пояснила Светка,– о нем все время думает…
– Есть еще просто заложники. Из числа заезжих туристов, вроде тебя. За них могут попросить выкуп. Такие как раз там, у правой стены. Девушки из Европы, туристки- паломницы. Их автобус захватили десять дней назад. Тогда еще все было относительно спокойно, не так, как сейчас. Вот так и приезжай на Землю обетованную Богу молиться,– усмехается печально про себя,– Чаще всего эти уроды заламывают какие-то баснословные цены за пленников и выдвигают нереальные требования к государству-родине. Их, естественно, никто не выполняет- и
