от Отца или от Отца и Сына. Это были не праздные вопросы: от ответа на них зависело спасение или гибель души. А что может быть важнее?
Несмотря ни на что, константинопольцы были до странности терпимы к инакомыслящим. Тут творили лучшие умы империи, постигшие мудрость древней Эллады и строгую прелесть аттической речи, на которой давно не говорили, но писали – употреблять «простой» язык при сочинительстве считалось невежеством. Очарование Нового Рима было столь велико и непреодолимо, что население города обитало в постоянном ожидании чуда, но одно поколение сменяло другое, а ничего сверхъестественного не происходило.
Митрополит Киприан остановился на постой у Золотых ворот в старом монастыре Федора Студита, где среди прочих реликвий хранились нетленные мощи святых целителей Саввы и Соломониды. Минул почти год с тех пор, как он прибыл сюда, деньги, взятые с собой, давно вышли. Он питался лишь черствым вчерашним хлебом да мелкой дешевой рыбой с Босфора, но не унывал, полагая, что этого вполне достаточно, а любые излишества только отдаляют человека от Бога, а значит, и от истины.
Все дни Киприан проводил в исихазме[41] – внутренней собранности, молчании и молитве. Последователи этого монашеского учения считали, что лишь через веру и самоуглубление можно достичь мистического просветления, озаряющего душу божественным светом, а не через разум, посредством которого Дьявол соблазнил прародительницу Еву. Недоброжелатели утверждали, что изихасты, погружаясь в себя, чувствуют некое излучение в области желудка, а потому у них душа не в груди, а в пупке.
Два года назад, когда патриарх Макарий нарек Михаила митрополитом, рассчитывать на удачный исход тяжбы не приходилось. Тем не менее, надеясь восстановить единство русской церкви, Киприан явился в Царьград. Сперва святейший и преславный кир Макарий томил его ожиданием разбирательства, а потом Иоанн V вернул себе престол и низложил патриарха. Казалось, у Киприана появилась возможность добиться своего, но поглощенный всевозможными увеселениями и придворными дамами, славившимися своей красотой и порочностью, император не спешил ставить нового патриарха, а против его воли и желания ничто не могло свершаться в апостольской православной церкви. Светская и духовная власти срослись в Византии в одно целое и были неразрывны. Так или иначе, но вселенская церковь вдовствовала и до Киевского митрополита никому не было дела.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
