теперь была накрыта водой. Мы накачались, сварили супчик из тушенки, по полкружки разлили и счастливые, не передать какие, рванули вниз. Погода звенела, была слегка морозная, мы смотрели друг на друга, не веря глазам своим – над нами светило солнце, которое принадлежало только нам! Вчера еще были в Москве, а теперь все заботы остались там: мой незапущенный журнал, Федор разводился с женой, у Вадима через месяц была защита кандидатской, которую он толком и не начинал, и временами был крепко задумчив. Мы шутили над его кандидатской, хотя, как Вадим потом, через много лет, признался, дело было не в ней. У него родился внебрачный ребенок, и он здорово переживал, искал, видно, какое-то решение… И вот – Вадим варит суп на костре и бегает с фотоаппаратом, Федор – чемпион мира по гребле среди юниоров – накачивает лодку и травит байки…
Вот здесь все было, на этой косе, что сейчас под водой. Двадцать лет назад. Почти ничего тут не изменилось, только воды много утекло.
В голове две картинки накладывались одна на другую – та, далекая, солнечная и радостная, и теперешняя – слегка пасмурная, с заснеженной черно-белой речкой, на которой я почти старый.
У меня родился второй сын – Степа и был уже выше меня ростом, у Федора, вновь женившегося вскоре после сплава, двое красивых детей, потом он что-то не поделил с женой, скорее всего собственную свободу, оставил их и женился в третий раз. Вадим тоже женился еще раз. Детей ни в первом, ни во втором браке у него не было, так что тот внебрачный мальчик оказался единственным, и у них со временем сложились отношения. Что мы можем знать…
Настроил спутниковый телефон, приладил его на болотную кочку, ожидая сигнала. Поляна, на которой я стоял, переходила в распадок и поднималась в перевал. Редкие островерхие елки и бурые от дождливой мороси листвяшки понуро темнели на снежном склоне. Сигнал был слабый, появлялся и тут же исчезал. Я еще подождал, сложил телефон и поплыл дальше.
Вскоре Лена спокойно вышла в широкую долину. Отсюда мы начинали наше путешествие с Таней и детьми.
Вертолетчики были явно не иркутские: видно, не часто работали в тайге, сели метров двести от воды, и, пока мы разгружали вещи, они все фотографировали друг друга на фоне окрестных гор. Опытные летчики сажают машину прямо к воде. Когда они улетели, мы с пацанами стали носить снаряжение на берег. По кустам и заросшим водомоинам.
Только перетаскали, закапал дождичек. Я поглядывал на своих – они были еще совсем городскими: чистенькие и растерянные от тайги, дождя и комариного звона. Серега, правда, был молодец – работал молча, тринадцатилетний Степан ленился, важничал, делал задумчиво-суровый вид, он годом раньше сплавлялся со мной на Дальнем Востоке. Медведя добыл с подхода. Бывалый. Рыбак и охотник. А старший брат, значит, так себе. Серега спокойно на все это смотрел и качал лодку.
Степа в тот год начал тянуться, сипловатый басок появился, взгляд стал угловатым. Из нежных очертаний лица и характера проступили резкости, бас мешался с подростковым
