вовсе не в сапиенс. Другая порода – гомо агрессивус. Мутанты.
Тавровский перевёл взгляд на Сергея и продлжил, словно хотел убедить его в чём-то.
– Да, да! Планета нечестивая. Вот первопричина всех зол. А потому война – правило, мир – исключение. Самоликвидация человечества неизбежна. Конец первой части.
Леон вернулся в кресло.
– Теперь часть вторая, – он вопросительно взглянул на Ратникова.
– Новая угроза, – подсказал тот.
– Да, новая угроза. Мы думали, у нас есть время. Мы ошибались. Земная цивилизация может исчезнуть и без ядерного апокалипсиса. Наша наука, – он покосился на Сергея, – научилась отлавливать опасность на ранней стадии. И нам известна точная дата.
Помолчав, он тихо-тихо произнёс:
– Конец света начнётся первого августа 2008 года от Рождества Христова. Ибо пришёл великий день гнева Его, и кто может устоять?
И тут же прозвучал голос Сергея:
– Апокалипсис, глава шестая.
– Неплохо. Так я о чём?
– Нам известна точная дата, – вежливо напомнил Ратников. – До неё всего лишь год.
– Так оно и есть, – подтвердил Леон. – Всё это время мы катились в пропасть – теперь показался край обрыва. И здесь торчат уши всё той же сверхцивилизации.
Леон замолчал, и я вспомнил первого президента России, обожавшего мхатовские паузы.
Я переводил взгляд с Сергея на Ратникова: какие же они разные. И не в том дело, что один – брюнет, а второй блондин. Они по духу несхожи, даже полярны.
Ратников – это первый сектор, правая рука Леона. И по месту в Академии, и по натуре своей он – страж. Матёрый. Холодный. Решительный. А коль на кону безопасность человечества – кто-кто, а Ратников разрубит любой узел. Управится – без колебаний и рассуждений, невзирая на цену.
Полвека назад, в далёких шестидесятых, он, Белый, был отчаянным пацаном, заводилой наших рискованных затей. Правда, после техникума связь с ним оборвалась; но я был в курсе, что, уйдя на службу в ФСБ, мой однокашник вырос до генерала. А в прошлом, две тысячи шестом году, мы пересеклись в Москве – и тут я узнал, кто такой Ратников на самом деле. Руководитель группы активных действий первого сектора Академии – это намного круче генерала ФСБ. Впрочем, на обе роли он подходил идеально.
Сейчас Ратников не отрывает взгляд от шефа, Сергей же рассеянно теребит ухо, думая о чём-то своём.
Сергей же – иного поля ягода. Учёный, мудрец, философ. Он привык докапываться до сути, искать первопричины, работать на опережение. Он не решает проблемы по мере их возникновения – стремится не допустить их появления. Сегодня Сергей Олегович Иванов замещает начальника пятого сектора: «Наука – культура – искусство» (о самом начальнике пятого, Калганове‑Брёвине – нет, даже вспоминать не хочется). С первого дня моего в Академии, шесть лет назад, Сергей был моим наставником. Учителем – с большой буквы[4].
Сейчас он рассеянно теребит ухо, думая о чём‑то своём, а Ратников
Подробнее об этом – в романе «Камуфлет».
