мир сосредоточен лишь на одном… Все! Конец света! Свадьбы не будет.
– Не понимаю, что он в ней нашёл? – почти плачу, сжимая длинную ножку изящного фужера, сидя на диванчике в модном клубе Абрау-Дюрсо. – Ну, красивая блондинка… – честно оцениваю достоинства соперницы.
– Там все серьезно, Мирьям, – откликается Наумова, наматывая на палец длинную темную прядь моих волос. Тёмные глаза подруги выражают сочувствие. – Ты меня убьешь, – Катька прикусывает губу, – но Макарова нормальная девчонка.
Поджимаю губы, чувствуя горечь и обиду. Однако злости на Наумову нет. Она всегда говорит обо всем прямо и это мне нравится в ней в первую очередь.
Но как же так? Парень, в которого я с детства влюблена и должна была выйти за него замуж по договоренности родителей, предпочёл мне другую. Безжалостно разорвал все мечты, а главное – располосовал сердце в рваные кровавые лоскуты.
– Ой, глянь! – острый локоть подруги ощутимо ударил меня в бок. – Это что, Давид? Когда он приехал?
Я невольно поморщилась и машинально посмотрела в сторону, куда указывала Катька. Давид Садулаев. Старший брат моего бывшего жениха и… тот, за кого я должна выйти замуж в ближайшем будущем. Ненавижу родителей! И Давида тоже! Ведь мог воспротивиться. Он – мужчина. К его мнению бы прислушались, но он промолчал, дав этим согласие. Традиции превыше всего – так, кажется, он сказал моему отцу.
Юношеский максимализм накрывает с головой, словно цунами, заставляя дёрнуться от возмущения. От этого ярко-клубничный напиток выплеснулся на стеклянный стол. Боль кислотой разъедает душу от того, как родители поступили со мной. Захотели – отдали за одного, потом, как вершители судеб, безжалостно переписали правила игры, наплевав на чувства своей единственной дочери-марионетки, и отдали за другого.
Мой взгляд полыхает злостью, пока я слежу за тем, как Садулаев-старший с грацией хищника, словно пантера, передвигается по клубу, переливающемуся неоновыми огоньками. Красивый, высокий, словно несокрушимая скала. Один из самых завидных женихов на юге. Хорошо развитую мускулатуру подчёркивает темно-синяя рубашка и чёрные зауженные брюки в стиле кэжуал. Волевой подбородок, покрытый легкой щетинной, высокие скулы, чёрные волосы. Тёмные глаза делают мужественный образ Давида по-настоящему притягательным.
Когда темные глаза останавливаются на мне, я буквально вижу, как вздрагивает сильное тренированное годами тело. Зрачки мужчины расширяются, кадык опускается по горлу, а затем поднимается.
– И зачем он только вернулся? – неприязненно бурчу себе под нос, игнорируя восхищённое восклицание Катьки.
Та уже поплыла при виде этого идеального образчика мужественности.
Да, я знаю, что нравлюсь Садулаеву-старшему. Я давно замечала на себе взгляд его порочных темных глаз. Меня всегда возмущало это. Как можно ТАК смотреть на невесту брата?! Я помню его, когда была ещё совсем девочкой. Тогда все, что я знала о нем – лишь только то, что Давид учится на управленца и очень редко бывает в родительском доме. Он полностью посвящал себя учебе в одном из престижных московских университетов.
Я уже тогда была без ума от его младшего брата. Синие глаза Максима Садулаева казались мне чем-то божественным, внеземным, поэтому я всегда испуганно вздрагивала, когда видела устремлённый на себя взгляд чёрных глаз его старшего брата. Слишком выразительные, слишком страстные… Казалось, они утягивают куда-то на самое дно – туда, где полно пороков и тайных желаний. Давид Садулаев просто до чёртиков пугал своей мощной энергией.
Сколько я его не видела? Года три? Должно быть, примерно так… Он объявился за пару дней до того, как я узнала, что помолвка с Максом расторгнута. Давид появился, словно один из посланников апокалипсиса. Ненавижу! Поджимаю пухлые губы, но затем делаю последний глоток сладкого напитка и отставляю прочь ставший бесполезным фужер. Голова кружится, язык немеет. Плевать! Зато сердце будто под анестетиком. Мне почти не больно. Так я думаю ровно до того момента, пока не вижу появившегося возле Давида его брата. Несмотря на отчаянный шёпот Катьки, я упрямо поднимаюсь с диванчика и двигаюсь в сторону мужчин. Мне необходимо в последний раз поговорить с Максимом. Может быть, я смогу достучаться до его разума, околдованного этой белобрысой гадиной. Когда оказываюсь напротив братьев, спотыкаюсь на высоченных шпильках. Будь они неладны! Глупо хихикнув, висну на мощной шее Садулаева. Горячие ладони стискивают мою талию, сминая кожу через ткань, сбивая дыхание.
Дразнящий аромат кедра и лимона щекочет чувствительные рецепторы обоняния. Обалденный аромат! Настоящего мужчины… Ухватившись за узкий галстук, поднимаю глаза и тону в чёрных, опущенных густыми ресницами омутах. Никогда раньше не замечала, какие длинные ресницы у… Давида.
– Упс! Перепутала! – шепчу достаточно громко. Можно с уверенностью сказать о том, что меня слышали.
На секунду кайфую при виде вытянувшегося
