останавливаться, – уголок губ насмешливо кривится. – Звала по имени!
– Я была не в себе! – зажимаю уши, чтобы не слышать его хриплый баритон.
Простынь падает на пол, вновь открывая взгляду Давида мое нагое тело. Опомнившись, подбираю ее и, словно защищаясь, выставляю вперёд ладонь, а другой прижимаю простынь к груди. Всхлипываю жалобно, ощущая тупую накатывающую боль.
– Какая же ты сволочь!
Давид лениво приподнимает соболиную бровь.
– Ты злишься, моя кошечка, потому что не получила желаемое.
Я смотрю на Садулаева, широко раскрыв глаза. Он что, издевается?! Да я… я убью его!
– Иди ко мне, Мирьям, я улажу это недоразумение.
Наклоняюсь вперед и сквозь слезы цежу:
– Я все расскажу отцу! – угрожаю, сканируя его лицо, с надеждой найти там хоть небольшой намек на страх, хоть толику раскаянья.
Вместо ожидаемого мною, этот невыносимый человек хрипло смеется. Смотрит на меня собственническим взглядом, словно лаская, гладя против шерсти.
– Тогда наша свадьба состоится еще быстрее. Отличный план, моя кошечка. Одобряю, – хвалит насмешливо Давид. В черных глазах плещется ничем не прикрытое веселье.
– Ненавижу! – крылья носа раздуваются.
Я вся трепещу от злости. В первую очередь на себя, из-за своей глупости. Сама себе вырыла яму! Давид прав, если отец узнает, нас тут же поженят. Боже! Дура!
– Не понимаю откуда такая ненависть ко мне, Мирьям? – впервые голос Давида серьёзный. В нем слышится что-то похожее на…
Обрываю себя. Такие, как он, не могут испытывать человеческие чувства. Чертова равнодушная машина!
– Ты станешь моей женой и…
– Не стану! – запальчиво шиплю, вскакивая с большой двуспальной кровати.
Двигаюсь боком, словно краб, в сторону стула, на котором повисло скомканное до безобразия черное коктейльное платье. С досадой прикусив губу, нахожу взглядом на полу лишь только один чулок. Вспыхнув, наконец, замечаю возле мускулистой ноги Давида черный кусочек ткани. А вот и второй… Лучше отрублю себе руку, чем подойду к нему ближе!
Будто наслаждаясь моим смущением, Давид не сводит с меня глаз.
– Мирьям?
Рассерженно сверкаю глазами. Один его голос выводит меня из себя!
– Что еще?
Давид прищуривает глаза, будто довольный кот, наевшийся сливок. Руки закинуты за голову, мускулистые бедра прикрывает лишь токая ткань простыни.
– Позвони мне сразу, как только узнаешь.
– Что узнаю? – словно предчувствуя катастрофу, напрягаюсь всем телом. Смотрю на него настороженно, не понимая, о чем вообще идет речь. По-любому сейчас скажет какую-то гадость.
– Если забеременеешь.
Смотрю на него, открыв рот, не веря своим ушам. Мне кажется, еще чуть-чуть и я задохнусь, словно рыба, выброшенная на берег. О, нет! Только не это! Я погибла…
– Как
