формовщицей в том же цеху. Так мой дед с бабушкой и трудились вместе сорок лет. Воспитывали сына Владимира, моего папу, а еще держали скотину: коров и свиней; успевали готовить сено на зиму и возделывать огород. Я до сих пор удивляюсь: как они все успевали!
Жили дедушка с бабушкой в доме на три окна в ста метрах от нашей квартиры, все по прямой.
Часто вспоминаю сенокос в промежуток моего детства с семи до четырнадцати лет. Когда дедушка, коренастый, приземистый и сильный мужик, заводил свой мотоцикл «Юпитер-2», деловито застегивал видавшую виды белую каску, похожую на строительную, без козырька, с кожаными наушниками. На ногах его были высокие сапоги, штаны из грубой материи и фланелевая рубаха в клетку. Руки у деда были сильные, на них круто выделялись мышцы под упругой кожей. Сразу видно – сталевар. Мотоцикл уже чадил сизым дымом у ворот дома. Дед сидел за рулем и сквозь тарахтенье мотора говорил с бабушкой, которая закрывала ворота:
– Грабель-то не хватит!
– Как, поди, не хватит, – отвечала бабушка, – там еще привезут. – И подгоняла меня: – Залазь, Максимка, в люльку скорей.
Я забирался в коляску, подвигая грабли, хватался за ручку и с гордостью и тихим трепетом смотрел снизу вверх на широкую фигуру дедушки.
Леонид Иванович уверенно вел свой транспорт по дороге, пролегающей в поле. Слева бежала речка Буй с крутым берегом по нашу сторону и пологим башкирским. Нас провожали стрижи, хватая тех стрекоз и кузнечиков, которых мы всполошили. Июльская трава, хлестала голенище дедкиных сапог. Всю дорогу бабушка, сидя позади, давала мужу какие-то наставления, – управляла процессом езды, как и покоса травы, прополки огорода, выкармливания телят и т.д. и т.д. Правду говорят, что за каждым сильным мужчиной, стоит сильная женщина. Бывало, что и спорили малость, но всегда сходились на одном.
В детстве я просил купить лошадь, чтобы я катался на ней по улице. Дедушка с бабушкой как будто соглашались, но на будущий год, на будущий год. Позже я, конечно, понял, что животное это отнюдь не из дешевых и содержание его влетает в копеечку. Но красоту, силу и грацию лошадей признаю по сей день.
Зато лук и стрелы дедушка Лёня сообразил мне на раз-два. С настоящими жестяными наконечниками. С десяти метров стрелы пронзали гнилой забор соседей только дай сюда, как говорит моя бабушка (сейчас ей 92 года). Да, такие серьезные были игрушки, и никто не был травмирован. Видно, дружили с головой.
Дедушки Лёни нет уже 22 года. Мы тогда возвращались из Сарапула по реке Каме на «Метеоре». Стояла жара, и мама решила прокатить нас с братом водным транспортом. Шли к дому, делясь впечатлениями, смеялись. А навстречу соседка бежит и кричит:
– Где вы ходите, дед-то ваш помер.
Я летел что было духу эти сто метров, к дому на три окна. Ворота были открыты. Я влетел в сени, потом в избу, растолкал столпившихся там старух. Увидел гроб и кинулся прочь. Ревел в голос, но слез не было. Просто выл, – так мне было тяжело.
Ехал я в кузове «ЗИЛа» рядом с гробом и отгонял назойливую
