и заснял схватку, как настоящий журналист.
– Никакой ты не журналист. Ты фанатик, которому плевать на собственную жизнь и на жизнь брата, – говорит она жестко. – Брайтон, твоя жизнь не стоит пятнадцати минут славы.
– Да какой там славы, у меня меньше ста тысяч просмотров.
– Это твой рекорд, – замечает Эмиль. – Еще недавно ты гордился первой тысячей.
– Ожидания растут.
– Вчера был сущий кошмар, – говорит Пруденция. – И такое со мной не впервые. Я уже потеряла родителей из-за жезла. Если вы мне не пообещаете, что в следующий раз не свалите, тогда вы мне больше не друзья.
Я не собираюсь брать на себя ответственность за ее разбитое сердце.
– Обещаю, – говорю я.
– И я, – вторит Эмиль.
Пруденция вздыхает и обнимает Эмиля, а потом меня. Я немного расслабляюсь в ее руках – кажется, меня она обнимает дольше, чем Эмиля. Опять это наше «то-ли-да-то-ли-нет», продолжающееся с тех пор, как мы познакомились в старших классах.
У нас как-то не складывалось. Я встречался со своей первой и единственной девушкой Ниной девятый и десятый классы, а потом бросил ее, признавшись себе наконец, что Нину считаю просто подругой, а вот Пруденцию – наоборот. Не успел я признаться в своих чувствах, как Пруденция начала кокетничать с нашим одноклассником Домиником. Ситуацию не улучшало и то, что из всех людей на свете она выбрала небожителя, умеющего путешествовать сквозь тени. Я потом несколько месяцев называл его снобом, потому что он отказывался сниматься в моем сериале. Опять же, я никому этого не говорил, даже Эмилю, но я подстригся под машинку именно потому, что хотел хоть немного походить на Доминика. Их разрыв был неизбежен, потому что тетя Пруденции просто максимально нетолерантна, а родители Доминика хотят, чтобы он встречался только с другими небожителями, чтобы сохранить чистоту крови. Как будто он собирался заводить детей прямо сейчас. Им надоело прятаться, и они расстались.
До моего отъезда остается несколько дней. Может, мы с Пруденцией успеем определиться. Понять, как это устроить, если будем в разных концах страны.
Мы углубляемся в парк Виспер-Филдс, названный в честь Гуннара Виспера, небожителя (он обнаружил свои таланты довольно поздно), который принял на себя командование в Битве с немертвыми у Фонтанного камня и сражался против орд некромантов. В учебниках, конечно, приписывают победу обычным солдатам, которые отражали нападение этих маньяков и поднятых ими призраков с помощью жезлов, самоцветных гранат и перчаток – изготовленных небожителями, разумеется, хотя люди быстро об этом забыли. Лично я не стесняюсь рассказывать всем о заслугах Гуннара и горжусь тем, что родился в Бронксе, как и герой, который всех спас. Около озера – там, где Гуннар впервые (это в двадцать три года!) почувствовал в себе силу ясновидения, – стоит его статуя. Рядом с ней я всегда чувствую некое напряжение в воздухе, как будто я тоже вот-вот окажусь небожителем, в честь которого однажды назовут парк.
