что еще два месяца я лежать не стану и лучше сломаю руку, чем ногу. Хорошо, что чудь не услышала, а боги пощадили, и я свалилась в ворох соломы перед коновязью, оставшись невредимой. Лишь трава колола в спину да ладони саднило от отдачи.
В воздухе надо мной дождь гасил случайно вырвавшееся колдовство. Искры с противным шипением исчезали одна за другой.
Вот так раз. Обычно, чтобы сплести заклятье, у меня уходило довольно много времени, а тут на тебе: от страха рука сама сплетение повела…
Вдруг рядом раздался дружный смех. Я обернулась. Рядом стояли три воина, и у одного в руках виднелись мои сапожки. Должно быть, поймал их, когда я летела с крыши. Нечего сказать, хороши молодцы – девица в беду угодила, а они тут как тут, руки к ее вещам потянули!
Не успела я испугаться, как меня ухватили за подмышки и подняли на ноги. Воинов было трое, и то, что они наемники, стало ясно по виду: черные безрукавки, выбритые виски, развязное поведение – словом, все, чего одиноким девицам вроде меня следовало бы остерегаться. А потому, едва почувствовав под ногами холодную грязь, я подняла ворот плаща и опустила глаза.
– Эх-эй, девчоночка, куда это ты спешишь? Уж не к нам ли на праздник? – спросил другой. – Смотри, всю одежду не растеряй!
– Благодарю, – не дрогнувшим, к моей гордости, голосом сказала я и попыталась пройти.
Не тут-то было: наемники преградили дорогу.
Двое довольно рассмеялись, а тот, который держал сапоги, проговорил:
– Постой, мы с тобой раньше нигде не встречались? Лицо кажется знакомым…
Если кто-то успел заметить нечаянное колдовство, мы с Федом оба пропали.
Колдунов нынче нигде не жаловали. Наколдуй что-нибудь в Светлолесье – и бед не оберешься. Здесь, в Сиирелл, нравы проще, но тоже, если прознают, добра не жди. Любую хворь, любую недостачу на тебя спишут да погонят, только успевай от камней уворачиваться. А нет – так и червенцев позовут.
Пока я размышляла, сумею ли добежать отсюда до двери в корчму, один из наемников схватил меня за ворот.
– Нет!
Я вывернулась, запнулась и, кое-как поднявшись на ноги, бросилась бежать. За спиной раздался хохот.
– Эй! Ты чего? – кричали они вслед. – Мы же пошутили! Приходи на Калинов Мост, сапожки заберешь!
Нет, не заберу. Я неслась, пока не скользнула в дыру в заборе, за которым прятался заброшенный сад.
Оглянулась, но погони не последовало. Тогда я выбралась на петляющую меж яблоневых деревьев дорогу, снова остановилась.
Что-то было не так.
Все менялось: туманная дымка легчайшей завесой окутывала заросший сад; город вдали так и вовсе размылся в блекло-золотом мареве. А небо… Грохочущее, тревожно-близкое, оно нависло над городом. Где-то над морем еще оставался клочок небесного багрянца да сливочный пух не тронутых бурей облаков, но ветер безжалостно
