передаче в окружной суд.
Однако при этом из компетенции мировых судей изымались дела о проступках, наказание за которые было сопряжено с высылкой виновного из места жительства, с запрещением производить торговлю или промысел, а также с лишением или ограничением прав состояния; когда сумма гражданского иска в уголовном деле превышала 500 руб. И в тех случаях, когда обвиняемые крестьяне по закону подлежали ответственности перед их собственными (т. е. волостными) судами (ст. 33–35 устава уголовного судопроизводства)[122].
Кроме того, мировые судьи рассматривали гражданские дела и осуществляли некоторые функции административного и охранительного порядка, в частности, они: открывали избирательные сельские съезды для избрания гласных, исполняли на своем участке нотариальные обязанности, если на нем не было нотариуса; несли определенные обязанности по устройству помещений для арестованных и по надзору за ними, а также выполняли другие обязанности. Таким образом, функции по осуществлению правосудия на уровне местных судов не были жестко отделены от функций административных, тогда как для общих судебных мест жестко соблюдалось правило об отделении судебной власти от исполнительной. Такое положение представляется весьма удачным, хотя, строго говоря, и противоречит принципиальным положениям теории разделения властей. В самом деле, мировой судья выступал в качестве представителя нижнего звена государственной власти в целом. Он и являлся тем человеком, который вправе был разбирать мелкие бытовые конфликты, принимать меры к осуществлению примирения, вообще к поддержанию порядка и нормальной, спокойной жизни в пределах своего участка. Для обеспечения возможности полноценного исполнения им указанных функций ему необходимо должны быть приданы и некоторые чисто административные полномочия, которых не имеют и не могут иметь судьи общих судов. И весьма положительным моментом следует считать то, что роль такого представителя государственной власти на местах возлагалась на судью, а также то, что среди функций, врученных мировому судье, преобладали функции судебные, а его служебное положение было именно положением судьи, со всеми свойственными ему особенностями и гарантиями. Таким образом, уменьшался произвол исполнительной власти на местах, повышалось уважение населения к власти судебной[123].
Стоит также отметить, что при отправлении правосудия в мировых судах не было предусмотрено даже участия секретаря для ведения протокола судебного заседания. Судопроизводство мировым судьей осуществлялось единолично в буквальном смысле этого слова, лишь для ведения переписки он вправе был нанять за собственный счет письмоводителя. Это положение было, по-видимому, не совсем удачным и неоднократно критиковалось в периодической и научной литературе того времени. Означало оно, во-первых, то, что вся секретарская работа, для исполнения которой вовсе не были необходимыми требования, предъявляемые к кандидатуре судьи, исполнялась им самим. Это было крайне нерациональным способом затраты сил и времени судьи, а
Устав уголовного судопроизводства // Российское законодательство X – XX веков. Т. 8. Судебная реформа. М.: Юрид. лит., 1991.
Следует отметить, что в дореволюционной России были ученые, считавшие, что мировому судье должно быть предоставлено большее количество административных функций, что на местном уровне вообще не должно соблюдаться правило об отделении судебной власти от административной, с тем, однако, чтобы полномочия и той и другой были сосредоточены в руках суда (см.:
