он убить меня или нет. Его присутствие заставляло трепетать каждую клеточку моего тела, нервы находились под напряжением, превышающим двести двадцать вольт, все чувства обострились до предела. И если, чтобы продлить эти ощущения, мне предстояло умереть, что ж, я готова.
Минут через пятнадцать мы остановились возле недавно отреставрированного старинного особняка, в окнах которого горел свет. Вывесок не было. Не получилось даже определить район – поглощенная своими новыми, ни на что не похожими ощущениями я забыла следить за дорогой.
Филипп подал мне руку, и я впервые дотронулась до него. У него была гладкая и мягкая кожа, которая могла бы принадлежать подростку, а не взрослому мужчине, от нее исходила приятная прохлада.
Мы зашли во двор. Около неприметной черной двери остановились, и мой кавалер позвонил в маленький звонок домофона. Дверь открылась, и в ярком свете, идущем изнутри, перед нами предстал крупный, бритый налысо человек, одетый в черный костюм – явно секьюрити.
– Месье Лефевр, рад вас видеть, – пробасил охранник.
– Взаимно, Саша, – вежливо откликнулся Филипп и, уверенно взяв меня за локоть, провел в помещение.
Мы оказались в ярко освещенном коридоре, с обеих сторон которого висели огромные зеркала. Я остановилась около одного из них. На меня смотрела испуганная и странно счастливая девочка, в которой я с трудом узнала себя. Примерно так я выглядела в пятнадцать лет, когда на мое первое свидание меня пригласил Витя Разумовский из 11 «В», по праву считавшийся самым привлекательным парнем в нашей школе. Только вот сегодня рядом со мной находился мужчина, до которого бедному Витьке было так же далеко, как мне до Мерилин Монро. Я постаралась встряхнуться и придать своему лицу выражение, подобающее двадцатитрехлетней Марине Хитровой – признанной красавице, разбившей не одно крепкое сердце закаленных анатомичкой студентов-медиков, а не глупенькой школьнице, терявшей сознание от ужаса при мысли о том, что, может быть, сегодня ее поцелуют. Получилось не очень…
Между тем к нам приблизилась стройная, совсем как голливудская супермодель, девушка и, приветливо улыбаясь, поинтересовалась, где бы месье Лефевр предпочел провести вечер. Я не расслышала, что ответил Филипп, догадалась только, что говорил он по-французски. Но хостесс явно его поняла и была готова выполнить любую фантазию моего спутника. Любую…
Мы прошли за ней на второй этаж. Поднявшись по мраморной лестнице, очутились в еще одном коридоре, из которого открывались проходы во множество комнат, занавешенные плотными бархатными портьерами. Дойдя до предпоследней из них «супермодель» заглянула внутрь, после чего раздвинула тяжелую ткань, освобождая проход, и жестом пригласила нас в приватный кабинет. Перед нами предстала уютная маленькая зала, оклеенная темными обоями, на стенах висели зеркала в золоченых рамах, а в центре расположился стол, сервированный на две персоны, вокруг которого приютилась пара небольших диванчиков.
