которого двое контролеров вытаскивали из кабинета начальника режимной части. – Сукой буду, начальник!
– Кустов раскололся. – В кабинет вошел Седых. – Надо брать мастера сварщиков. Он сейчас числится кладовщиком на складе и продал крысиный яд за два самодельных браслета и выкидной нож. Его фамилия Сухариков.
– Точно?
– Вот показания. – Седых положил на стол исписанные листки.
– Что делать будем? – прочитав, спросил Бармин.
– На тюремный режим всю троицу. А вот возбуждать ли дело…
– Пусть прокуратура решает, – перебил его Бармин. – Все-таки они пытались убить, так что заводим дело.
– Тоже верно, – согласился Седых. – Тут все о комиссии из столицы говорят. Я вот и думаю, как бы нам это не подпортило…
– Наоборот. Предотвратили убийство. Разоблачили преступника из вольнонаемных, оборотня на чистую воду вывели. – Бармин рассмеялся.
– Уж тебе ли не знать, оборотней у нас хватает, – хмыкнул Седых.
– Ну-ну! – усмехнулся Бармин. – Если с умом, то и не оборотень вовсе.
– А почему Котова раскручивать не стали? И сестра его сразу приехала. Ты, наверное, себе в карман что-то положил?
– Перестань, Владимир. Коньяк вместе пили.
– Заев французский пил, – усмехнулся Седых.
– Все это мелочи. А вот Вулич… черт бы его побрал! Следствие продолжается. Поэтому и надо передать это дело в руки прокуратуре. А то у нас будут неприятности. Узнает следователь, и, считай, мы крупно влипли.
– Тьфу ты! А я как-то об этом и не подумал. Действительно, могут быть неприятности. Но, как я понял, ты Горохова не расколол?
– Молчит, сучий потрох. А ты-то как Кустова кольнул?
– Да я его уверил, что он чистым будет, но пойдет со всеми вместе. Его по запарке запихают в хату к блатным. И они из него половину выбьют. Он сразу пойдет в отказ. А значит, наш договор расторгнут.
– Ты тот еще лис, – добродушно поддел его Бармин.
– А Чепурных вроде как неровно дышит в сторону Вулича, – неожиданно сменил тему капитан.
– Перестань! – Бармин махнул рукой. – Вот ты в ее сторону очень даже неравнодушно поглядываешь. Предупреждаю, Витька мужик спокойный, но коснется дела – физиономию враз попортит. Он за нее кому хошь башку отвернет. Она ведь, как декабристка, с ним в глухомань поехала. Сам понимаешь, здесь не каждый мужик выдержит. Ну ладно наши бабы, на них воду возить можно. Они вполне вписываются в это дерьмо. А Чепурных – дама утонченная, да и, что говорить, красивая. Когда приехала Элеонора, зубничка, мы и то все в шоке были. Тоже баба видная. А Чепурных настоящая женщина. Так что не мути воду насчет Вулича. Он по-мужски поступил. Фельдшер же рассказал, как дело было. А Заев его от греха сунул в изолятор. Не думал, что мы найдем…
– Не поэтому, – возразил Седых, – а чтобы бабы визг не подняли. Они из зависти о Чепурных говорили. А Вулич вмешался. Все-таки есть в нем что-то особенное.
– Вот это и плохо, – пробормотал Бармин – Чувствую,
