голос ангельский, как нежно ты звучалКогда уста ее признанье лепетали![22]
Кому же я скажу свое первое «да»? И скажу ли? Иногда мне кажется, что все мое тело говорит только «нет!».
14 июля 1912. – Национальный праздник. Знамена. Шествие пожарных перед бюстом Предка. Каждый год в этот день Агамемнон, невзирая на протест Клитемнестры, примиряется с мэром Сарразака. В мундире наш полковник все еще выглядит молодым и красивым. Надеюсь, я на него хоть сколько-нибудь похожа. И конечно, именно от него я унаследовала эту тягу к жертвенности. Я очень его люблю, когда он говорит об армии, о Франции. В такие минуты понимаешь, как он отважен, как готов отдать жизнь родине.
Так, первая любовь – любовь к стране родной,
А после Бога ей любовью быть последней.[23]
Оба этих стихотворения легко приписать Виктору Гюго, но нет, они принадлежат перу моего любимого Верлена. Поднимаясь к замку пешком, отец рассказывал мне об Африке и о той замечательной работе, которую проделывают французы, когда им не мешает ненависть местных бунтовщиков. Я почувствовала, как ему больно видеть, что люди его поколения – Дрюд, Лиоте[24] – завоевывают целые империи, пока он принимает парад пожарных. Бедный папа, он поставил на кон свою жизнь из-за одного-единственного слова – и проиграл!
18 июля 1912. – К чаю приехала мадам де Савиньяк. Она подробно рассказала о супругах Марсена́. Филипп Марсена – сын сенатора. Мне было интересно послушать – два года назад я видела Одиль Марсена, и она мне запомнилась прелестной, как сказочная принцесса. И вот теперь этот рассказ в моем присутствии об их романтическом браке – помолвка во Флоренции, ярость родителей Марсена. Я же была просто счастлива узнать о победе любви над условностями. Но мадам де Савиньяк утверждает, что Одиль больше не любит Филиппа, что она встречалась в Бретани с неким морским офицером. Надеюсь, что это неправда… Одиль… Катрин… Ах, как хочется стать одной из этих бесподобных красавиц! В «Дневнике» Марии Башкирцевой я нашла такую молитву: «Боже, сделай так, чтобы я никогда не заболела оспой, чтобы я была красивой, чтобы я хорошо пела, чтобы я была счастлива замужем, чтобы я жила долго-долго…» Бедняжка! Она и впрямь была очаровательна и не подхватила оспу, зато ее сгубил туберкулез: она умерла в двадцать четыре года, потеряв перед этим голос… Я никогда не стала бы просить Господа обо всем этом. Я бы сказала вот что: «Отец наш Небесный, сделайте так, чтобы я была красива, чтобы меня полюбил гений, чтобы я стала несчастной, если это необходимо для спасения от равнодушия, и чтобы я жила не слишком долго!» Вот преимущество женщин, умерших молодыми: они оставляют после себя только те портреты, на которые приятно смотреть. Марии Башкирцевой никогда не будет больше двадцати четырех лет, тогда как королева Виктория (в юности свежая и грациозная) останется в вечности жирной старухой, похожей на оплывший пирог. Сегодня так жарко, что я засыпаю над своей тетрадью.
20
Французские генералы Дрюд и Лиоте с 1907 г. воевали в Марокко и Алжире.
