по земле, и это его удивило. В паху было тепло и липко, брюки намокли от крови, в глазах мутилось. Выбежав на прогалину, он испугался, что вернулся по кругу на то же самое место, и стал разворачиваться. Но тело его начало заваливаться – и не на землю, а в бесконечную багровую бездну, и он знал, что падает в нее навсегда.
На прогалине молодой патрульный снял палец со спускового крючка автомата, и чириканье прекратилось. Контрабандист поднялся с земли с толстой скруткой денег в руке и протянул их другому патрульному. Тот ткнул в него автоматом и сказал:
– Ты арестован.
Контрабандист ответил:
– Просто поделите это на двоих. А меня отпустите.
Полицейские переглянулись, потом посмотрели на сержанта. Он совершенно точно был мертв. Пуля размозжила глаз и глазницу; в ране пузырилась желтоватая жижа, в которую уже запустил свои усики геккон.
Контрабандист продолжал:
– Я проберусь через кусты и догоню его, он же ранен. Доставлю его вам, и вас объявят героями. Только отпустите.
Второй патрульный поднял удостоверение, которое Тури бросил на землю по приказу сержанта. Вслух прочитал: «Сальваторе Гильяно, город Монтелепре».
– Незачем его сейчас искать, – сказал другой. – Надо вернуться в казарму и отчитаться, это важнее.
– Трусы, – бросил контрабандист.
Он уже подумывал схватиться за свою лупару, но патрульные уставились на него с неприкрытой ненавистью. Он их оскорбил. За это оскорбление они заставили его погрузить труп сержанта на лошадь и довезти до казарм. А перед тем разоружили. Они так суетились, что оставалось лишь надеяться, что его не застрелят по ошибке, просто из-за нервозности. Вообще-то контрабандист не очень волновался. Он был хорошо знаком со старшиной Роккофино из Монтелепре. Они проворачивали кое-какие делишки, будут проворачивать и впредь.
Про Пишотту на время забыли. Но он слышал все, что они говорят, лежа в глубокой, заросшей травой ложбинке с ножом наготове. Аспану ждал, что они погонятся за Тури Гильяно, и собирался напасть на одного из патрульных и завладеть его оружием, перерезав ему глотку. Ярость, охватившая его, подавила страх смерти, и когда он услышал, как контрабандист предлагает притащить Тури к патрульным, лицо этого человека навеки запечатлелось у него в мозгу. Он почти жалел, что они ушли и оставили его одного на горном склоне. И сильно разозлился, когда его осла привязали последним к каравану мулов.
Однако Аспану знал, что Тури тяжело ранен и нуждается в помощи. Он обошел прогалину, заглянул за деревья, куда скрылся его товарищ. Тела его в зарослях не оказалось, и Пишотта побежал по тропинке в ту сторону, откуда они пришли.
По-прежнему никаких следов – пока он не забрался на гигантский гранитный валун, на вершине которого была небольшая выемка. В этой выемке Аспану заметил лужицу почти черной крови, а на другом краю валуна – цепочку ярко-красных капель. Он побежал
