появилось. Жители Монтелепре были разочарованы. Лишь годы спустя они поняли, что Феста все-таки явила чудо – в лице юноши, ведшего в поводу осла.
Глава 5
Аббат совершал вечерний обход францисканского монастыря, напоминая нерадивым монахам о необходимости зарабатывать хлеб насущный. Он проверил, как обстоят дела в мастерской по изготовлению святых мощей, навестил пекарню, где выпекали громадные батоны хлеба с хрустящей корочкой для окрестных деревень. Проинспектировал огород, осмотрел бамбуковые корзины, до краев наполненные оливками, томатами и виноградом, выискивая изъяны на шелковистой кожице плодов. Его монахи трудились, как эльфы в сказках – разве что не были так же веселы. Вообще, они казались довольно мрачными, но никто и не говорил, что для служения Господу необходимо веселье. Аббат вытащил из-под сутаны длинную черную сигару и еще раз обошел монастырский двор, чтобы нагулять аппетит.
Тут-то он и увидел, как Аспану Пишотта втаскивает Тури Гильяно в ворота монастыря. Привратник попытался их отогнать, но Пишотта приставил пистолет к его голове с тонзурой, и тот упал на колени, вознося Богу предсмертную молитву. Аспану уронил окровавленное, почти безжизненное тело Гильяно к ногам аббата.
Тот был высоким худым мужчиной с подвижным обезьяним лицом, состоящим словно из одних костей, носом-пуговкой и любопытными карими глазками. В свои семьдесят лет он не утратил ни физической силы, ни остроты ума и хитрости, которые очень выручали его во времена Муссолини, когда аббат, по поручению мафии, писал витиеватые письма с требованием выкупа родственникам жертв похищения.
Хотя всем, от простых крестьян до местных властей, было известно, что его монастырь стал штаб-квартирой контрабандистов и торговцев с черного рынка, в подпольную деятельность аббата тут не вмешивались, уважая его священнический сан и признавая, что за духовное руководство он заслуживает некоторого материального поощрения.
Потому-то аббат Манфреди и не удивился, увидев двоих деревенских прохвостов, которые, все в крови, вломились в священную обитель святого Франциска. Собственно, он отлично знал Гаспара Пишотту. Тот помогал ему в кое-каких контрабандистских операциях. Оба обладали изворотливостью, которую находили довольно неожиданной – один у мужчины, столь пожилого и религиозного, второй у юноши, столь молодого и неверующего.
Аббат успокоил монаха-привратника, а потом сказал Пишотте:
– Итак, дражайший Аспану, во что ты ввязался на этот раз?
Пишотта потуже затянул рубашку на ране Гильяно. Аббата удивила скорбь в его глазах; он не предполагал, что парнишка способен на подобные проявления чувств.
Снова глянув на кровоточащую рану, Пишотта решил, что его друг вот-вот умрет. И как он сообщит эту новость отцу и матери Тури? Горе Марии Ломбардо пугало его. Но сейчас ему предстояло разыграть очень важную карту и как-то убедить аббата предоставить Гильяно убежище в монастыре.
Он поглядел
