аренды. Но, знаешь, и они продержались недолго. Православие оказалось сильнее. Дом когда-то был поповский. Реституция. Так что сейчас на месте бывшего вертепа живет батюшка.
Однако кое-что у меня еще оставалось. Несколько других качалок. Но это были еще девяностые, люди сидели без денег, никакого среднего класса. Так, ни шатко ни валко. Хорошо хоть, я никогда не брал кредиты. Потом и это все рухнуло в дефолт.
Но помнишь, когда-то ты меня надоумила. Обменников еще не существовало, и я стал ходить к твоему Боре. С тех пор я менял рубли на доллары и держал их под подушкой. Потом Боря исчез, вроде бы его убили, а я продолжал менять. Это был единственный надежный актив. Ну вот, за десять лет собралась приличная сумма. Хотя если посмотреть на нуворишей, которые делали деньги из воздуха…
Словом, с помощью своих спортсменов я тоже стал покупать недвижимость.
– Тоже рестораны, как у Миши? – отчего-то обрадовалась Леночка.
– Нет, какое там. Недвижимость на рынке и в дешевом торговом центре. Маленькие магазинчики, ларьки. Сначала сдавал в аренду, потом стал понемногу нанимать продавцов. Всё женщины из Молдавии. Мужья сидят дома, а они пашут. Недавно запустили маленькую сеть закусочных. Но я там не главный бенефициар. Везде командуют свои люди. Могут договориться, знают, кому и сколько нужно платить. Меня не трогают…
– Да, Миша тоже знает, кому и сколько. К тому же Погоржельский написал портрет префекта и его жены.
– В виде горшков? – засмеялся Левин.
– Нет, в виде аристократов, – Леночка поднялась.
Левин вызвал такси.
– Мама, – сообщила Леночка, – поехала на отдых в Доминикану. Она передает тебе привет.
– Спасибо, – растроганно поблагодарил Левин. – И ей от меня. Сколько ей лет?
– Восемьдесят два. Она не одна, а с бойфрендом. Он порядком моложе ее.
– Вот это да, – засмеялся Левин. Он проводил Леночку до машины. Они поцеловались.
– Жалко, что меня сторожит Миша. Не знаю, в кого он такой получился, – вздохнула на прощанье Леночка. – Ты как? Есть еще порох в пороховницах?
Левин крепко прижал ее к себе, почувствовал по-прежнему молодое, желанное тело.
– Ты ведь и мертвеца можешь поднять, Леночка, не только мой старый, потертый штык. А я – всегда готов, я ведь бывший пионер! – И, как когда-то очень давно, очень много лет назад, он принял торжественную стойку: вытянул левую руку по швам, а правую поднес к несуществующей пилотке.
Леночка засмеялась и махнула Левину рукой:
– Ладно, в другой раз, обязательно!
Машина тронулась и в несколько мгновений скрылась из вида. Левин долго смотрел ей вслед. Он с печалью сознавал, что другого раза не будет. Никогда не будет. Что прошлая жизнь не повторится. Что ему не хватило авантюризма, да, именно, легкомыслия и авантюризма, которых с избытком имелось у Фифочки.
Эльмира
Это
