моим ушастым страдальцам.
Еще столько же пошло на одежду, обувь и сельхоз инвентарь. Амортизацию недвижимости закладывать не стал – дом и без того отличный и крепкий, в ремонте явно не нуждается. Вроде бы все. На первое время хватит, чтобы слишком уж не палиться. Я достал из стола чернильницу и обвел все пером. Чистовик готов. Сразу же бухнул подпись и отложил документ на край стола.
Пожалуй, стоит прикупить Триэль новое платье. И еще чего-нибудь. Да и остальным девчонкам тоже, но рыженькой – самое лучшее.
Стоило только подумать о курносой невольнице, как в кальсонах снова стало тесно. Чтобы отвлечься, подошел к окну. На обочине плантации занималась огнем груда пыточных орудий. Почти все были деревянными и старыми, так что секунды спустя пламя полыхало до небес. Увиденное так поразило рабов, что они забросили привычные дела и уставились на костер.
А потом они повернулись ко мне. Не меньше сотни истощенных, замызганных детей леса. Бедняги неотрывно сверлили меня взглядами, от которых стало не по себе. Эльфы напоминали оголодавших зомби, заметивших сочную живую плоть. Еще чего набросятся с криками «мозгиии!».
Так продолжалось не меньше минуты, а затем один раб – самый старый, с проседью в длинных черных волосах, поднял мотыгу и зычно крикнул:
– Тахин!
Стоящая рядом женщина подняла ведро и повторила:
– Тахин!
И мига не прошло, как уже вся плантация устремила в небеса тяпки, ведра или просто кулаки. И все трижды проскандировали:
– Тахин!
А потом вернулись к уходу за слюлей, будто ничего и не было.
Я обернулся. Дворецкий успел неслышно прошмыгнуть в кабинет и просматривал подписанный бюджет.
– Ромэль…
– Да? – в его голосе послышалось легкое ехидство.
– Что такое тахин? Надеюсь, меня не прокляли до седьмого колена?
Дворецкий позволил себе улыбку, но взгляда от документа не оторвал.
– Не что, а кто. Тахин на нашем языке значит несущий свободу. Или освободитель.
Я хмыкнул.
– Ну тогда они рано радуются.
– Они надеются. Впервые за долгие годы неволи.
Помолчал. Ненавижу чувствовать смесь распирающей гордости и ледяного ужаса. Пожалуй, стоит взять на вооружение мудрость Пушкина, хотя она вовсе не о сложившейся ситуации. Хвалу и клевету приемли равнодушно. Тем паче, что клеветать тут умеют и любят, а похвала от жалкой сотни рабов особой картины не делает.
– Подбери мне одежду для города. Только без бридж и колготок.
– Будет исполнено. Поставить крышу на паланкин? К вечеру собирается дождь.
– А без этой хрени никак? Тут что, колесо до сих пор не изобрели?
– Боюсь, никак. Статус обязывает.
– Ладно.
