между верхом и подкладкой.
– Должен сказать, – заметил Гамбрил Старший тоном несколько ворчливого одобрения, – что мне приходилось слышать о худших изобретениях. Вы слишком полны, Портьюз, чтобы оценить эту идею. Мы, Гамбрилы, народ костлявый.
– Когда я возьму патент, – продолжал его сын очень деловито и холодно, – я либо продам его какому-нибудь капиталисту, либо сам займусь его коммерческой эксплуатацией. В обоих случаях я разбогатею, чего, по совести сказать, не сумел сделать ни ты, ни все остальные Гамбрилы.
– Совершенно верно, – сказал Гамбрил Старший, – совершенно верно. – И он весело засмеялся. – Да и ты не сумеешь. Будь благодарен своей несносной тетке Фло за то, что она оставила тебе триста фунтов ренты. Они тебе еще пригодятся. Но если ты в самом деле хочешь стать капиталистом, – продолжал он, – я могу познакомить тебя с одним человечком. Он страдает манией покупать тюдоровские дома и делать их еще более тюдоровскими. Я разобрал на части штук шесть полуразвалившихся домишек и снова собрал их для него – с небольшими вариациями.
– Не внушает доверия, – сказал его сын.
– Ах, но это же только его слабость. Он этим развлекается. Он занимается… – Гамбрил Старший замялся.
– Чем же он занимается?
– Да, пожалуй, всем на свете. Патентованными средствами, коммерческими газетами, товарами обанкротившихся табачников – да мало ли еще чем; он рассказывал мне о такой массе вещей. Он порхает, как мотылек в поисках меда, или, вернее, денег.
– И он их находит?
– Он исправно платит мне гонорар, покупает все новые тюдоровские дома и угощает меня завтраками у Ритца. Больше я ничего не знаю.
– Что ж, попробуем – попытка не пытка.
– Я напишу ему, – сказал Гамбрил Старший. – Его фамилия Болдеро. Он или поднимет тебя на смех, или воспользуется твоей идеей и ничего тебе не заплатит. Но если, – он посмотрел на сына поверх очков, – если ты, сверх всяких ожиданий, станешь когда-нибудь богатым; если, если, если… – и, как бы подчеркивая всю несбыточность своего предположения, он при каждом новом повторении этого слова еще выше поднимал брови и еще энергичнее размахивал левой рукой, – итак, если – на этот случай у меня есть для тебя замечательная вещица. Посмотри, какая чудесная идейка пришла мне в голову сегодня утром. – Он сунул руку в карман сюртука и, немного порывшись, извлек сложенный вчетверо лист бумаги, на котором был набросан перспективный план дома. – Для человека с лишними восемью или десятью тысячами фунтов это было бы – это было бы… – Гамбрил Старший пригладил волосы и замялся, подыскивая выражение достаточно сильное, чтобы его можно было приложить к его идейке, – пожалуй, это было бы слишком хорошо для любого толстопузого черта с лишними восемью или десятью тысячами.
Он передал лист Гамбрилу Младшему, который взял его и вытянул руку так, чтобы рисунок был виден и ему, и мистеру Портьюзу. Гамбрил Старший поднялся с кресла и, став позади, принялся объяснять рисунок.
– Понимаете, какова моя мысль, – сказал он, опасаясь, что
