за другой, тут и там, еще громче завыли сирены, пронизывая пространство невидимыми звуковыми волнами. Мне был до боли знаком этот звук, и я бы многое отдал, чтобы больше никогда его не слышать.
Ярко алели цветы сарусубэри[4]. Такими же ярко-красными были и цветы олеандра. И канны тоже были алыми, словно кровь. Там, среди красных цветов, притаившись на своих постах возле входа в больницу, стояли студенты-медики первого года обучения. Юноши и девушки держали носилки, готовые эвакуировать больных и раненых.
– Интересно, как там на самом деле идет война? – спросил молоденький студент из Кагосимы. – Многие из моих одноклассников на фронте.
– А где наши самолеты? Чем они занимаются? – послышался из укрытия голос другого студента, судя по акценту – уроженца Осаки. – Как-то это все затянулось! Какая польза от сопротивления? Какие у нас шансы?
Никто не ответил. Я уже не раз слышал такие разговоры. Но разве у нашей родины – Японии – оставался какой-то выбор, кроме как между жизнью и смертью? Наши правители начали эту войну, чтобы выиграть ее. Когда они поднимали занавес, чтобы разыграть эту трагедию, они верили в победу. И все же после падения Сайпана[5] тексты военных сводок Генерального штаба изменились. Самые проницательные студенты быстро почувствовали, как изменился привкус официальной риторики. Он стал отдавать гнильцой.
– Фудзимото! Что вы скажете? Чем закончится война? – В узком входе в убежище показалось красное лицо парня, говорившего на осакском диалекте. На нем были ллойдовские очки[6], и выглядел он словно осьминог, высматривающий что-то из своего укрытия.
Фудзимото, староста класса, стоял под деревом аогири[7] неподвижно, скрестив руки на груди, и пристально глядел в небо. Фудзимото был невысокого роста, но отличался железными нервами. Весь его внешний вид, начиная со стального шлема и заканчивая крепко-накрепко завязанными черными шнурками на ботинках, был идеальным, а манеры – безупречными. Много раз он выносил раненых из-под бомбежек, тем самым завоевав доверие и уважение товарищей. Когда они видели, как этот хрупкий юноша кидался в облако дыма и огня, за ним шли без колебаний. Фудзимото всегда носил с собой отцовский бинокль и, когда в небе слышался шум, с его помощью следил за вражескими самолетами и сообщал товарищам об их перемещениях.
– Чем же закончится война? – не мог угомониться юноша из Осаки.
– Чем же закончится война? – переспросил Фудзимото, словно подавляя собственные мысли, и продолжил: – Война не определяет нашу судьбу. Напротив, это мы решаем судьбу войны. Что имеет значение, так это сила и настойчивость молодых японцев или молодых американцев. Они и определят, кто победит.
– Но ситуация очень драматичная. Разница в материальных ресурсах колоссальна. Наши жалкие усилия просто бессмысленны, – не унимался «осьминог» в очках.
– Может
Индийская сирень, или лагерстремия индийская.
Бои за остров Сайпан, входящий в Марианский архипелаг, проходили в июне – июле 1945 года и закончились поражением Японской армии, в результате чего самолеты ВВС США получили плацдарм для авианалетов на японские города, расположенные на основном архипелаге.
Очки с круглыми стеклами, которые носил знаменитый в первой половине XX века американский комик Гарольд Ллойд.
Японское маковое дерево.
