Лиса ползала на корточках, приклеивая Полину скотчем к подлокотникам и, на всякий случай, к основанию, – что тебя нужно ввести в курс, как новенькую. Ты из людей?
Сначала вопрос показался Полине странным, но потом она честно ответила:
– Не знаю. А мы не из людей?
– Ну… из людей, наверно, – неохотно допустила Лиса. – Это ж вопрос из полушарлатанской сферы исследований… я не в том смысле – ты из непосвящённых?
– Не знаю. У меня проблемы с памятью.
– Ну, – Лиса шумно выдохнула, раздув щёки, – тебя сильно шокировало, что вокруг тебя маги?
– Кажется, нет, – покопавшись в себе, произнесла Полина.
– Ну тогда ты из посвящённых. Некоторые вещи нельзя забыть. Как кататься на велосипеде или там как жарить яичницу. Вот ты, например, что ты точно помнишь?
Полина молчала. Открыла рот… снова молчала.
– Не помню, – в конце концов смогла сказать она.
– Значит, как новенькую, – заранее утомлённо выдохнула Лиса, выталкивая кресло в проход.
Домина производил давящее впечатление, с одной стороны нагромождением дорогого хлама – как ещё назвать грозди запылённых голов на стенах, с другой – большой схожестью интерьеров с фарфоровой посудой. Полине казалось, что вот-вот хозяйка-великанша снимет крышку, заметит неряшливые тёмные комки чучел, сморщит громадный нос и плеснёт сверху кипятка. Побултыхает для верности. Потоки кипятка в воображении рисовались ярко, Полина носом чувствовала жар от него, даже горьковатую пыль от чучел перебивало.
А потом ноздри резанул сильный запах цветущих растений, настолько отличный от запахов медицинских препаратов и застиранных бинтов, что ударял в голову. Цвёл люпин, перемешанный с белой элегантной наперстянкой, окаймлённый бордюром из миниатюрных роз. От неожиданности девушка стала поворачивать голову – они были в саду. Нет, в сквере. Или в парке? Что-то должно было быть вокруг такого большого дома, не сразу другие дома впритирку.
Полина попыталась представить себе улицу, по которой подряд шли бы такие хоромины, но воображение отказало на почтовых ящиках, и окружающий мир оказался достаточно разнообразен, чтобы дать воображению выходной. Обернуться она не могла, так что смотрела вперёд.
В обозримом пространстве расходилась светлая площадь, симметрично и продуманно утыканная геометричными вставками клумб. Садовник придерживался принципа размещать на большом нежном и светлом фоне немного акцентных ярких пятнышек. Более всего ему удались белые круглые клумбы с кровяной каплей красной розы, смещённой на передний план, как символический предводитель цветочного братства. Были бледно-зелёные, какие-то потусторонние и тоже красивые клумбы, были приглушённо сиреневые и голубые. Деревьев было немного. Они росли на отдалении в маленьких чёрных кружках оставленной для них почвы. Остальное пространство от лестницы и до следующих домов было усыпано почти белым, чуть отблёскивающим от солнца песком. Песчинки замерли на своих местах, за пять минут, что Полина созерцала площадь, ни одна не сдвинулась
