в клюквенном соке, до того красны. Вот приоткрылись, родив доброе слово:
– Сбегаю за водой, наломаю лапника и живо поправлю тебя. Глотни пока козьего молочка, дай голову подержу.
И снова руки ее показались ему лебедиными крыльями, что сейчас мягко касались взопревшего лба с прилипшими завитками волос, утирали щеки и подбородок.
– Имя назвать хотела… – напомнил Нечай.
– Позже скажу.
– Не обмани.
– А тебе зачем?
– Догадку проверить охота… Про себя лебедушкой зову, – точно в полусне открылся, так бы не посмел.
– Хворый ты, ну, чего вцепился, обожди – вернусь, чистым рядно рану укрою, словами зашью, как Белояра учила. Не впервой…
– Ладушка…
– Помереть не смей, мне вечный укор будет!
От ее грозного упреждения Нечай твердо жить вознамерился, но до рассвета томил его недуг, трясло в ознобе, выворачивало суставы, плющило кости. Да еще грезилось, что скрежещет по дранкам крыши когтистый филин, сторожит молодецкую погибель.
– Держи меня при себе, ладушка… – стонал Нечай. – Не отдавай Желтоглазому… рано еще мне…
Услыхала, приникла к груди, в который раз зашептывая беспокойную рану: «Прочь поди, лихоманка болотная! Забери восьмерых сестер, сгиньте от нас Огнея, Трясея, Ломея, Навея… Жилы вам не тянуть, кости не крушить, тело не рушить…».
В тяжком мороке видел он, как сбросила ведунья нижнюю рубашку и чертила вокруг себя раскаленным ножом, а потом широко развела руки и повернулась, открывая воспаленному взору Нечая свою наготу.
Сердце его на миг затаилось бельчонком в родном гнезде, а после заметалось вспуганной куницей. Снежными холмиками с неспелыми клюквинами сосков белели перед ним груди, отсветы огня золотили темный пушок в межножье.
"Дай Род силы!"
Под густыми тонкими бровями смело глядели пронзительные глаза травницы. Полыхая лицом, Нечай смежил веки, лишь когда почуял, что девушка легла к нему, согревая гибким, молодым телом, – кожа к коже, уста к устам. И хотел бы обнять в ответ, да Нелада отвела его ослабевшие руки, ласково приказала:
– Тихо лежи, слушай меня, пей меня, набирай крепость, к зорьке родишься заново.
Потом смело поладила его твердый живот, прохладной ладонью накрыла повязку в боку, ниже пальчиками скользнула и, ощутив под льняной пестрядью явный мужеский интерес, усмехнулась, будто бы запоздало стыдясь.
– Погоди штаны стягивать, еще не женился…
– Да я только пояс проверить хотел, тайная сила в нем скрыта, – задыхаясь от девичьей близости, ответил Нечай.
Закипала кровь, растворяла-плавила недуги, взамен ковала новые помыслы и желанья.
«И вовсе она не тоща – белая, ладная, шелковая, как молоденькая косуля на взгорке – лебедушка моя… толченой земляникой подмышки пахнут, а груди, наверно, сладки на вкус, ежели забрать в рот. И я ровно
