уже не могу бежать, изо рта роняю только хрипы. Падаю на сетку забора, вновь чувствуя гул и ушной зуд, приглушенный от бега. Капаю из пузырька на ладони и втираю, втираю, втираю в уши, чувствую приятный жар, и на мгновение холод отпускает меня. Я вновь кутаюсь в пиджак, поджимая колени к подбородку, и понимаю, что совершенно не хочу возвращаться домой. На мне пиджак от костюма, в котором я когда-то женился на Карине. Она мне его подарила, а я плакал от благодарности и переполняемой меня любви к ней.
Дрожащим пальцем тыкаю в смартбраслет, вызываю обычное такси и жду-жду-жду такое нужное дребезжание автомобильного двигателя.
Мы едем слишком медленно. В такие моменты ненавижу, что так далеко живу от границы Клоповника и Мерингтонии. Автомобиль заехал на верхние полосы эстакады, и я увидел далеко-далеко в ночной тьме подсвеченные простыми уличными фонарями поля пшеницы и кукурузы, и прочего, что выращивается и увозится в город. Давно, когда наша семья сбежала в Клоповник, подростком я работал в Полях. Там же пристрастился к годжолоину. Все его втирают. Помогает заглушить страх облучения, а кто-то верит, что помогает не заболеть. Никто за Забором, словно не помнит о гуляющей радиации за Полями и ее «отсветы» на работников, отчего и получаемый урожай с каждым годом мельче. Работающие там мужчины и женщины живут меньше и болезненней. Помимо болезней им приходится защищаться от набегов приверженцев Храма Радиации, которые воруют урожай, когда не поклоняются радиации.
Когда я смог уйти с Полей, то бросил Радость. Возможно, у меня получилось это благодаря недолгому периоду втирания, возможно благодаря моему отцу, который быстро узнал о моей зависимости и запер в комнате на неделю, вместе пройдя со мной период болезненного выведения из организма наркотика. Но не всем так везет, и многие уходят на другую сторону радуги безвозвратно. Строить специальные поликлиники для годжолоинистов никто в Клоповнике не собирался, а в Мерингтонии он под строгим запретом, даже если и попадаются, даже если кто-то посмеет поставить в графе больничной карточки этот синдром, его тут же уволят и заменят покладистым и послушным врачом. Пару десятков лет спустя я вновь вернулся к старой зависимости.
Согревшись в такси, чувствую, как сонливость и леность укутывают меня, и Радость наконец-то бегает по всему телу, электризуясь и искрясь. Когда автомобиль резко тормозит перед моим домом, я влетаю в спинку переднего кресла, ругаюсь, недовольно бурчу и засовываю руку в карман пиджака. Но внутри пусто, а у нового таксиста тоже нет терминала. В смартбраслет шепчу Карине, чтобы вышла и заплатила.
Меня втаскивают в дом, кажется, несут над полом и укладывают на диван. Жесткие пружины, шершавое покрывало, старое и ненавистное. Я начинаю задыхаться, мне душно. Стаскиваю с себя фальшивое лицо, и Карина помогает мне, потом подкатывает баллон с чистым кислородом, и я долго откашливаюсь и дышу, дышу
