никто не стоял, я легко нашла себе наблюдательный пункт возле самых ворот, где никто не мог меня толкнуть, и где я никому не могла помешать.
Ворота, так же, как и стены, окружавшие парк, представляли собой высокий решетчатый забор из гладких серебристых балок, имевших необычайно достойный, прямо-таки аристократический вид. Каждая была преобразована на конце в замысловатую металлическую фигуру, напоминавшую семилистный клевер или какой-то другой цветок с крупными лепестками однообразной формы. Со стороны это выглядело очень красиво и даже оригинально.
Что касается самого парка, то это место не зря считалось самым очаровательным в городе. Представьте себе небольшой ухоженный лес, в котором нет ни мусора, ни бурелома, но зато всюду мелькают прекрасные цветы самых разных оттенков, высятся белоснежные статуи маленьких ангелов, сделанных с исключительным мастерством, и петляют во все стороны чудесные узенькие тропинки, выложенные крохотными светло-серыми камешками, кажущиеся до того загадочными и волшебными, что по ним можно проблуждать несколько часов и даже не заметить этого.
Если вам удалось нарисовать в своем воображении такое место, ты вы теперь знаете, что собой представлял Никольский парк. В сущности, это был лес, но лес необыкновенный – лес удивительной чистоты и восхитительной красоты. На первый взгляд в нем не было ничего незаурядного или сверхъестественного, но все же это был своего рода фантастический мир, который никого не мог оставить равнодушным.
Лично я обожала проводить здесь время и делала это нередко, особенно в зимнюю пору, когда снега еще не было, но лес уже застывал в какой-то особенной зачарованной неподвижности. Более подходящего места для размышлений и восстановления душевного спокойствия я бы не смогла себе выбрать.
Ресторан, прилегавший к парку, находился на другой его стороне и назывался «Тихой дубравой». Еще одно изумительно уютное место, которое я также особенно любила посещать зимой. Артем, правда, не соглашался с названием «Тихой дубравы». Вследствие того, что оформление ресторана содержало огромное множество старинных русских ковров (они же заменяли и скатерти), мой брат завел себе привычку называть его Ковриком. Сначала меня это раздражало, но вскоре я и сама стала применять это наименование.
В последний раз я приходила сюда весной, где-то в конце апреля. С тех пор мало что изменилось, но все же я чувствовала себя очень напряженной. Хотя, конечно, ни к парку, ни к Коврику это не имело никакого отношения. Во всем была виновата причина, которая привела меня сюда сегодня.
Сейчас, уже явившись на место встречи, я была в ужасе от собственной храбрости. Я не могла поверить в то, что действительно решилась на такой бесшабашный поступок. Это ведь так мало было на меня похоже! Как мне только в голову пришла такая мысль? Назначить свидание человеку, которого я ни разу в жизни не видела и о котором решительно ничего не знала? Это, наверное, сделала не я, а кто-то другой, кто-то, помутивший мой рассудок.
И что я буду говорить, хотелось
