правильной речи, то ли из-за всего вместе. Одно он знал точно: это пьяное быдло – лишь мусор, навсегда лишённый способности воспринимать красоту. А страшнее этого ничего быть не может.
Аксель жил в своём музыкальном мире, не имея потребности изображать жизнь в мире реальном. Только Ритта как-то привязывала его к обыденности, иначе он бы уже улетел, как воздушный шарик, и неизвестно, к чему бы это привело. Здесь он был ради вдохновения и нового альбома. Решив поменьше ходить по городу (особенно в районе «Мейе»), Аксель всё внимание уделил локсаским пейзажам.
И это было правильно.
5
Нора Йордан не увлекалась литературой, но с Марком Твеном была полностью согласна: на смертном одре она будет жалеть о том, что мало любила и мало путешествовала. Она уже об этом жалела, остро чувствуя, что прожила больше половины отмеренной ей жизни, не сделав ничего, о чём можно было бы вспомнить перед смертью.
Нора родилась в Локса и там же собиралась умереть. Пределом её путешествий была столица, которая – в основном из-за туристов – казалась ей слишком шумной и не стоящей полутора часов дороги на автобусе (а потом столько же обратно). Нора могла убеждать себя, что просто не любит путешествовать, но убедить себя в том, что ей не нужна ничья любовь, было выше её сил. У меня просто нет возможности познакомиться с кем-то нормальным, думала она, не желая приложить усилия, чтобы такую возможность найти. Все, кто хоть немного её привлекал, были женаты, а редкие локсаские холостяки, в основном заводские рабочие, симпатий ей не внушали. Из всех мужчин, с которыми она могла бы пообщаться в их городе, Норе слегка нравился только Олаф Петерсен, сосед, женатый на извращенке Марте. Да и то потому, что его она видела чаще остальных. Правда, недавно приехал Магнуссен, которого, если постричь и приодеть, можно было бы считать привлекательным, если бы не его пятнадцатилетний «багаж», о котором теперь знали даже те, кто раньше понятия не имел. К тому же у них с Расмусом вообще не было ничего общего. Новоприбывшего напыщенного юнца Акселя Нора в расчёт не брала.
Она работала кассиром в «Гросси» с момента его открытия, и за это время сменились десятки её коллег. Кто-то вышел замуж, кто-то уехал, кто-то вышел замуж и уехал. Только Нора оставалась на своём месте, не изъявляя желания что-либо изменить. Она даже не соглашалась на повышение, которое ей не раз предлагали: не хотела перемен, хотя и понимала, что пробивать товары с утра до вечера – для многих лишь старт в торговой отрасли. Для неё это не было стартом, потому что никаких целей тоже не было. Нору устраивали её механическая работа, отсутствие подруг и семьи, бесцельность существования, в которой она прекрасно отдавала себе отчёт.
Устраивали, пока однажды она не проснулась сорокапятилетней, слегка одутловатой и совершенно несчастной женщиной, взглянувшей, наконец, правде в глаза.
6
Вторым, кого он встретил, вернувшись
