груз. И заметил всю нерациональность погрузки. Мои контейнеры расположены ниже чужих. А поскольку я скоро прибуду на свою конечную станцию, мне придётся ждать, пока все грузы перетасуют, как колоду, выгружая те, что мне необходимы. Учитывая всё вышеизложенное, мне придётся потребовать от вас компенсацию за причиненные неудобства.
– Вы закончили? – спросил пилот.
– Да! И заметьте, я ещё не упоминаю про медведя. Делаю скидку на то, что это просто неразумная тварь. – Толстяк самодовольно и надменно посмотрел на Игоря.
Но пилоту уже приходилось встречаться с подобным отношением. Спокойно глядя на своего пассажира, Игорь отвечал ему:
– По поводу датчиков могу сказать, что ничто не вечно. Неисправности были выявлены и устранены (в глубине души ему совсем не хотелось выдавать деда-диверсанта). Стекло, то есть осколки и мусор, в коридоре убраны в кратчайшие сроки. На транспортах этого класса в принципе не предусмотрены места для скота. А что касается груза, то это вопрос к грузчикам на станции отправления. Хотите им позвонить и потребовать объяснения, почему груз установлен так, а не иначе? Вы вправе это сделать. А по поводу компенсации вам следует обратится в суд.
Толстяк, видя что его слова не возымели действия, лишь сердито раздул ноздри:
– Что ж… До встречи в суде.
Недовольный пассажир покинул салон управления, едва не толкнув Клавдию Ивановну, до сих пор стоявшую в дверях. Дед вынул трубку и, как обычно, проговорив: «Ну почему же здесь нельзя курить?» – с улыбкой попытался приободрить пилота:
– А вы молодец. Ваше спокойствие только вывело его из себя ещё больше. Ведь он, стервец, что удумал: подговорить всех коллективно на вас жалобу подать. И вы бы остались без денег за эту перевозку.
– Да. Я понимаю, – проговорил Игорь устало. Такие ситуации забирали все его силы. – А сейчас извините мне надо готовиться к отправлению.
Он направился к своему креслу. Фёдор Михайлович, по опыту понимая тяжесть обстановки, ничуть не обиделся, но, подойдя к Клавдии Ивановне, взял её под локоток и вышел с ней в коридор.
– Нет, ну вы только подумайте, какой… – начала Клавдия Ивановна Фёдору Михайловичу. Дальнейшие её слова утонули в коридоре.
***
Только гора с горою не сходятся, а человек с человеком так запросто. И если это два старых добрых друга, то их встреча всегда радостна для обоих.
И так странно: можно порой общаться с человеком каждый день, обсуждать музыку и книги, делиться радостями и переживаниями, утешать и ободрять, между нами говоря, можно даже целоваться и думать, что этого никто не замечает, но вот время разводит таких людей и, встретившись снова, они не могут понять, в чём же были их точки соприкосновения. Что заставляло их быть близкими друг другу? И нет ответа на этот вопрос. Пережито и забыто. И даже и не грустно от потери отношений: так себе. Лёгкая но�
