скрипнула дверь, отворяя вход, и на пороге зачернела коренастая фигура унтер-офицера со «шмайссером». Блеснули погончики обер-фельдфебеля.
Он продолжал рассказывать «камарадам» что-то веселое – я улавливал смысл с пятого на десятое. Не то чтобы я немецкий знал. Так, под сотню фразочек и слов. Зато произношение идеальное – у меня же абсолютный слух.
Отсмеявшись, унтер захлопнул дверь и валко пошагал прямо на нас. В первые секунды он плохо видел в темноте, даже с лунной подсветкой – как тут не воспользоваться ситуацией?
Я взвел курок «нагана» и выстрелил.
«Ох, и дубовый спуск…» – подумалось мельком.
Короткий шип – и пуля вошла обер-фельдфебелю в лоб. Его развернуло и отбросило на стенку окопа, укрепленную дощатыми щитами. Я едва успел поймать свалившуюся кепку.
Успех нашей эскапады кружил голову, мне все еще чудилось, как Тёмке, что война вокруг не совсем настоящая, а вроде РПГ, куда мы все и угодили. И вот я напялил кепи на голову, повесил на шею «МП-40», и шагнул к блиндажу.
Физиономия у меня вполне арийская, а причиндалы отвлекут внимание на первую секунду. Не в пилотке же со звездой к немцам заявляться…
Потом, позже, я этот свой поиск приключений на нижние 90 объяснял шоковым состоянием. Нет, чтобы послать вперед опытного сержанта! Тоже мне, герой-одиночка выискался…
Сгибаясь под низкой притолокой, я вошел в блиндаж. Сизая пелена дыма вилась под низким бревенчатым потолком, размывая свет яркой карбидной лампы.
На топчанах вдоль стенки сидели и лежали в позе римлян в триклинии унтер-офицеры числом четыре. Слегка встрепанные, изрядно «поддатые», в расстегнутых кителях, они пили и закусывали, балаболя о своем, унтерском.
– Гут нахт, – вежливо сказал я, вскидывая «наган» и целясь в пьяные, вытаращенные глаза.
Фельдфебель и обер-ефрейтор вздрогнули, откидываясь на стенку. Третий – лежачий – выронил кружку, расплескивая самогон, почти дотянулся до автомата… Но тут меня подстраховал Якуш – пуля остановила прыткого. Немец упал ничком, свешиваясь с кровати.
Четвертый по счету – штабсфельдфебель вроде бы – протрезвел и даже вскинул руки, но жест «сдаюсь» ему не помог – пленные мне ни к чему. Пуля отбросила унтера на лежак.
– Лапин! Годунов! Антаков! Белоконов! Вон носилки, перетаскайте тушки в тупик – и штабелем. Якуш! Бери двоих, разведай окрестности в сторону Полунино.
– Есть!
И тут затрезвонил телефон, холодно блестя черным бакелитом. Я замер. Не отвечать? Немцы не поймут. Забеспокоятся, набегут с проверкой…
Выдохнув, поднял трубку.
– Обер-фельдфебель Шульц? – донесся вкрадчивый баритон.
– Айн момент! – зажав телефон ладонью, я отчаянно прошипел: – Кто по-немецки шпрехает?
– Я, товарищ командир, – неуверенно отозвался Никитин, – немного…
– Яша, – твердо сказал я, – ты – обер-фельдфебель Шульц! На!
Красноармеец
