пюре и залив это шипящим пузырьками яблочным сидром, я украсила напиток ароматной веточкой, с терпким запахом, не известной мне растительности, и протянула бокал хозяйке замка. Та осторожно взяла стеклянную ножку тремя пальчиками и поднесла коктейль к носу. Понюхала и, предвкушая, прикрыла веки. Отхлебнула.
– О, это просто великолепно! Ароматный, свежий и терпкий с кислинкой! Я уверена, этот коктейль придется по вкусу нашим посетителям и их… дамам!
Я улыбнулась и кивнула.
– Что ж, покажи мне следующий!
Через несколько коктейлей хозяйка признала во мне великий талант доставлять вкусовое наслаждение и крепко захмелела – чего я очень ждала. Она переместилась на софу и, не обращая внимание на задравшийся подол платья, закинула на нее точеные ножки. Отхлебнув из бокала с последним коктейлем, женщина поставила его на столик, а сама откинулась на обитую синим бархатом спинку и завела тоскливый монолог, из которого я разобрала только начало, про ее невыносимую жизнь в родительском доме с приемными братьями и сестрами и побег с любимым. Весьма скоро госпожа Тайанэль погрузилась в умиротворенный сон, а я вышла из-за стойки, и на глазах удивленной служанки, выбрала хороший такой тесак, завернув в кухонное полотенце, попутно справляясь, где в городе можно найти лодку и в какой стороне граница с медведями. Получив ответы на интересующие вопросы, покинула замок.
Я задумчиво шла к юго–западному склону горы туда, откуда меня выловили. Финида поведала, что рыбный промысел на острове частный и арендовать лодку у независимого рыбака, вряд ли получится, к тому же не на что. Все на что я могла надеяться – встретить кого–нибудь на берегу и напроситься на борт. Я еще не поняла в той ли степени отчаяния нахожусь, чтобы в случае надобности пригрозить оружием, но, внутренне ощущала, что – да, так как другого шанса выйти на воду и поискать зеленый туман может не предоставиться. Однако эти мысли скорее служили еще одним поводом для волнения. Вряд ли местных рослых мужчин, тела которых развиты трудом и особой генетикой, может напугать такая как я, пусть и с клинком в руке. Мой голос, требующий отдать лодку, дрожал даже в собственном воображении, представляя картину хищения вожделенного средства передвижения.
Я сделала глубокий вдох – выдох, злясь на саму себя и на ситуацию в целом. Она была настолько бредовой, что я все еще ждала, что проснусь дома или очнусь на больничной койке после какого–нибудь происшествия.
Натыкаясь на жителей, я неизменно ловила на себе хмурые взгляды. Как–то они определяли, что я чужая, несмотря на одежду. Один единственный раз, в виде исключения, мне улыбнулся парень лет двадцати. Но едва легкая усмешка коснулась его губ, взгляд тут же похолодел и стал закрытым. Должно быть, молодой человек сначала принял меня за местную, но поняв, что к чему, осекся, не сдержав проступившей на лице неприязни.
Мне кажется, я шагала не меньше полутора часов быстрым ходом, запоминая знаковые объекты на пути для возможного возвращения,
