тебе как компас».
Увы, это так. Теперь он мог отыскать Мэйсона без моей помощи.
Мой спутник не стал делиться мыслями, достал банку с перловкой, отыскал походную сковородку, приладил её над костром и вдруг задал встречный вопрос:
– Ты когда-нибудь подходила так близко к краю, как сегодня?
Он про черный колодец.
– Нет.
Думала, не станет прояснять, но Инквизитор все-таки желал это знать.
– Что заставило тебя отступить?
Трусость? Нет. Страх? Нет. Кьяра? Нет, даже не она.
– Просто в самый последний момент, – ответила я честно, – под всей этой шелухой, ты хочешь остаться для себя кем-то.
Остаться кем-то в собственных глазах, даже если призрачная власть очень близко, даже, если она дразнит тебя триумфальным звоном будущих черных побед.
– Почему, – спросил он, когда выложил на сковороду разогреваться кашу, – старшие мары не учат младших управлять силой? Так было раньше.
Запах дыма успокаивал, он был в этой глуши чем-то родным, знакомым. Я допила воду.
– Не знаю, как было раньше, но теперь мы должны сами. Каждая. И пока выбор в какую-либо сторону не сделан, нас… «носит».
Сидд взглянул меня непонятно, очень длинно, а затем изрек:
– Этот твой… необузданный потенциал или убьет кого-то еще, или тебя саму.
– Рада, что ты в меня свято «веришь», – отозвалась я с желчью – холостой, впрочем.
Никаких больше споров, никаких перепалок, в них попросту нет смысла. Пусть он поест, после я лягу прямо на земле возле костра. Может, земля прогреется, может, нет. Если простыну, Инквизитор запитает, прикажет излечиться, бояться уже нечего и незачем. Просто минута покоя перед далеким или близким концом.
Половину разогретой каши он переложил в крышку от сковородки, саму сковородку с обернутой тряпицей ручкой протянул мне.
Я лишь покачала головой – не хочу есть. Ничего больше не хочу.
Но сковорода не исчезла, продолжала висеть перед носом.
И этот знакомый уже взгляд – «не заставляй меня приказывать». Он не хотел ворошить угли нашего гнева тоже, не хотел дуть на присыпавший их сверху пепел.
– Ешь.
Он хотел, чтобы я шла дальше, чтобы дошла. На это нужны были силы – я взяла сковороду.
Минут десять спустя, когда посуда была сполоснута водой и уложена обратно в сумку, Сидд разулся у полога, исчез в палатке. Я легла прямо на землю – ни мыслей, ни чувств. Перед глазами оранжевые переливы; пусть приползает туман, пусть приползает что угодно – мне было все равно.
А еще через минуту послышался шорох, тент был отодвинут ладонью – Инквизитор смотрел на меня хмуро и ровно, продолжая держать открытым вход. И этот взгляд: «Тебе требуется особое приглашение?»
Я хотела съязвить: «Хозяин уже не может спать без рабыни?», –
