окружающей среды, конституционного строя Российской Федерации от преступных посягательств, обеспечение мира и безопасности человечества, а также предупреждение преступлений.
Для реализации этих задач используется (должен использоваться) весь арсенал уголовно-правовых средств, содержащихся в нормах как Общей, так и Особенной частей Уголовного кодекса. Не случайно одно из значений термина «задача» – то, что требует исполнения, разрешения.[61] В ч. 2 ст. 2 УК закрепляется, что для осуществления указанных выше задач, Уголовный кодекс устанавливает основания и принципы уголовной ответственности,[62] определяет, какие опасные для личности, общества и государства деяния признаются преступлениями, и устанавливает виды наказаний и иные меры уголовно-правового характера за совершение преступлений. Необходимо отметить, что указание на установление принципов уголовной ответственности (уголовного законодательства) как на один из способов реализации задач является определенной новеллой для уголовного законодательства, поскольку УК РСФСР 1960 г. такого положения не содержал. Возможно, это объясняется тем, что ни один из ранее действовавших уголовных законов нормативно не закреплял систему принципов, что существенно затрудняло на практике процесс реализации последних.
Вместе с тем только на первый взгляд кажется, что установление в ст. 3–7 УК РФ 1996 г. принципов уголовного законодательства положило конец спорам вокруг как их системы в целом, так и законодательной регламентации каждого из них в отдельности. На самом деле это далеко не так.
Для начала определимся с понятием принципов. Подавляющее большинство авторов определяют принципы уголовного права[63] через понятия «начала»,[64] «идеи»,[65] «свойство»,[66] «образующий элемент»;[67] некоторые даже сразу через несколько понятий: «положения» и «идеи»,[68] «начала» и «идеи»[69] и т. д. На наш взгляд, такой подход нельзя признать правильным по следующим основаниям: во-первых, сами указанные выше термины не являются «интуитивно понятными»,[70] не имеют единого значения и поэтому нуждаются в определении, что значительно усложняет и необоснованно затягивает процесс раскрытия содержания интересующего нас понятия; во-вторых, такой подход ведет к «отрыву» принципов от реальной действительности, поскольку из подобных определений очень сложно вычленить суть анализируемого понятия.
Представляется, что принципы уголовного законодательства не должны рассматриваться как «мертвые» категории, служащие только для украшения нормативно-правовых актов, они должны реализовываться и носить характер обязательных предписаний. Поэтому, нам в большей степени импонируют те определения, в которых авторы раскрывают понятие принципов через категорию «требования». Тем более, что согласно словарю русского языка, одно из значений данного термина – «правило,
Там же. С. 203.
На наш взгляд, в данной уголовно-правовой норме речь должна идти о принципах уголовного законодательства, а не о принципах уголовной ответственности, так как последние представляют собой основные положения лишь одного из институтов уголовного права и в силу ограниченной сферы действия являются, с нашей точки зрения, составной частью принципов уголовного законодательства и подчиняются им.
Следует сразу оговориться, что в рамках данной работы мы считаем более целесообразным использование термина «принципы уголовного законодательства». Вместе с тем, на наш взгляд, принципы уголовного права и принципы уголовного законодательства соотносятся между собой как «содержание» и «форма», т. е. они представляют собой единое целое, а их раздельное рассмотрение допустимо лишь в порядке научной абстракции, для удобства исследования отдельных проблем, например, проблем законодательной регламентации.
