удивляет меня. И одновременно надежда – та самая надежда, что успела прорасти в моей груди – шепчет мне, что не все еще потеряно, и эта настойчивость очень нужна.
– Они нашли в моей комнате бутылек с ядом, – мой язык еле шевелится, когда я говорю это.
Озвучить вслух – будто сознаться в том, что ты причастна к этому.
– Кто – они? – не сводя с меня пристального взора, спрашивает лорд.
– Моя мачеха – Мелинда, и слуги.
Лорд чуть сощуривает глаза, и от того его взгляд кажется еще острее. Кончики моих пальцев подрагивают, и я хватаюсь за плотную ткань платья. Я догадываюсь, каким будет следующий вопрос, и от того мне становится тревожно.
Воздух застревает посредине горла, когда рыцарь вопрошает:
– А где была ты?
Мои ресницы дрожат. Мне хочется сомкнуть веки, лишь бы не видеть этот пронзительный взгляд, и то каким он станет, когда я отвечу на этот вопрос.
– Меня перехватили у ворот, – говорю и не узнаю свой слабый голос.
И снова тишина.
Лорд окидывает меня взором. Наверное, так смотрят на незначительную букашку, хотя я мало что понимаю в мужских взглядах. Единственный мужчина, с которым я общалась – был мой отец. Слуги и жители мужского пола – все они являлись для меня безликими тенями.
– Что ты там делала?
От этого вопроса мне становится дурно. Если я скажу, как есть – поверит ли мне граф? А если не поверит, то… Перед глазами мелькает картина с виселицей-змеёй, и я чувствую, как моё горло сдавливает так, будто на него уже накинули петлю.
Несколько раз сглатываю. Вздыхаю. Набравшись мужества, отвечаю:
– Я хотела убежать.
– Что стало причиной этому?
Лорд чуть наклоняется вперед, и хотя между нами по-прежнему приличное расстояние, я отклоняюсь назад и едва не опрокидываюсь на кровать. Стыд обжигает мои щеки румянцем. Лицо так горит, что хочется умыть его колодезной водой.
– Я жду, – напоминает о своем присутствии рыцарь (разве возможно забыть, что он здесь?).
– Я поссорилась с отцом.
Говоря это, я вспоминаю тот вечер. В груди поднимается горечь, а в ушах звенят отцовские слова.
«Ты не можешь проходить вечно в девицах»!
«Ты подчинишься»!
Прежде отец не говорил со мной так грубо. Даже сейчас эти воспоминания пробуждают в сердце боль и обиду.
– Ты поссорилась с отцом, – выделяя каждое слово интонацией, повторил мужчина. – Что стало причиной вашей ссоры?
– Он настаивал на том, чтобы я вышла замуж за барона Марвина.
Мне трудно говорить об этом. Хотя бы потому что передо мной – мужчина, и ему не понять, каково это – быть женщиной в нашем суровом мире. Мире, где за тебя решают – чьей женой стать.
– Ты не захотела этого, – озвучивает свои мысли граф, и я киваю головой.
