вдох не добавляет спокойствия. Ярость струится по телу, требуя выхода.
Меня выручает случайность: отец Никиты вступает в торги. Вокруг начинается оживление, его подбадривают, желают удачи.
Над равномерным шумом раздается громогласное заявление Никиты: – Круиз?! Ты серьезно, а, пап? На фиг тебе это?! Будешь блевать от качки и обсуждать пенсию со стариками?
Королев-старший бледнеет до синевы, кажется хрупким и ломким, несмотря на немалый вес.
Я тщательно изучаю люстру, представляю, как ее снимают для чистки, как протирают каждую хрустальную каплю. Заткнуть Никиту я не могу, только если кляпом. И уйти не могу, не сейчас. Если спутница Никиты сбежит во время аукциона на глазах у всех, это добавит проблем его отцу, а я не могу так поступить.
Как будто этого позора мало, один из мужчин за столом обращается ко мне.
– Это правда, что вы были влюблены в Никиту со школьных лет?
– Правда чистой воды, да, Аля? – ухмыляется Никита. – Первая любовь навсегда, – заявляет авторитетно.
Придется сменить имя и место жительства, чтобы гарантированно не встречаться с этими людьми.
За столом ждут моего ответа, и я киваю. Со стороны моя гримаса похожа на смущение, но я испытываю физическую боль. По-прежнему сочувствую отцу Никиты, но ничем не могу ему помочь. И никакие связи и знакомства не стоят этого мучения. Королев-старший сдержал слово, представил меня влиятельным людям в косметическом бизнесе, которые пришли на вечер. Но сейчас мне не до карьеры. Мне бы выжить, не умереть от стыда. Грудь сдавило, не продохнуть. Срочно нужен свежий воздух подальше от Никиты.
– У вас очень стойкие чувства, – смеется кто-то. Если Никита считает этих людей друзьями, то зря. Над ним смеются, так же, как раньше смеялись надо мной.
И я на их стороне.
Ворчливый незнакомец продолжает крутить в руках вилку, его настроение не улучшилось.
– Как была слепой, так и осталась! – заявляет и отворачивается к сцене.
Эти слова цепляют, и я дергаю Никиту за рукав.
– Кто это? Откуда он меня знает?
– Ты что, не узнала? – удивляется. – Хотя… я его часто вижу, поэтому привык. Это Егор!
– Егор? – Жду пояснений от Никиты, но получаю ответ от хозяина имени.
– Воронцов, – бросает через плечо, обжигая меня усмешкой на перекошенном лице.
Его гримасы и раньше показались знакомыми, но даже сейчас, зная, кто он, я его не узнаю. После школы прошло всего пять лет, но… Сидящий передо мной мужик выглядит так, будто съел щуплого лохматого заучку, с которым мы проучились одиннадцать лет.
– Правда, что ли… Егор? – спрашиваю потрясенно. Так же, как одноклассники спрашивали меня на вечере встреч.
Он не спешит оборачиваться, только машет рукой, чтобы я замолчала. Ах да, аукцион.
В торгах остались трое, Королев-старший не сдается, нервно ерзает после каждого повышения цены.
– Идиот! – зло
