мэром, а тот только что прибыл. Мы планируем важную сделку, и все зависит от властей…
– Слияние компаний? – вырывается у меня, и Королев-старший бросает недобрый взгляд через плечо, на Егора, продолжающего избивать вилкой бокал.
– Помогите мне, Аля, и я буду вам по гроб должен! Я напою Ника кофе и верну сюда, а уж вы постарайтесь, чтобы он вел себя хорошо. После аукциона, как только вас представят мэру, я сразу увезу сына домой.
Во рту горький привкус, смесь неприязни и жалости. Сейчас Королев-старший выглядит отчаявшимся подвыпившим стариком. Даже если мне удастся помочь ему сегодня, завтра Никита все испортит. В таких делах нельзя жить одним днем.
– Вы хорошо себя чувствуете? – спрашиваю взволнованно.
Он неуверенно кивает и потирает вспотевший лоб.
– Пойду найду Никиту!
– Напоите его кофе. Как только аукцион закончится и мы познакомимся с мэром, я уйду, и дальше вам придется разбираться без меня.
Поблагодарив меня, Королев-старший направляется к бару, а я – в другую сторону.
Мне нужен перерыв, несколько минут одиночества, чтобы разобраться, во что я ввязалась. Не хочу делить людей на хороших и плохих, не хочу осуждать. Вообще не хочу ничего знать о Королевых и об их проблемах, мне своих хватает.
– Пытаешься идти как Изабелла, да? – усмехается знакомый голос. – Бедрами покачиваешь? Все как она делала? – Не знаю, куда направляется Егор, но он идет рядом и смотрит с жарким осуждением. – Ты всегда хотела занять ее место. Думаешь, я не помню? Думаешь, никто не заметил, как ты закрасила кроссовки розовым фломастером, чтобы хоть чем-то походить на нее? Поздравляю, Аля, ты наконец заняла ее место, даже старика окрутила, чтобы вписаться в семью. Не ожидал от тебя такой прыти, в школе ты была бесхитростной. Только и знала, что пялилась на Королева обожающим взглядом…
У Егора еще много яда в запасе, он бы так и шел за мной до самого туалета и говорил гадости, но я резко остановилась, и он замолчал.
Он помнит, как я раскрасила кроссовки.
Старые, потрепанные, со сношенной подошвой, они пахли плесенью, как и все остальное, купленное тетей в комиссионке. Я раскрасила их розовым фломастером, и они казались мне волшебными туфельками Золушки. Когда одна из подошв отвалилась, я пришила ее толстыми нитками.
Это воспоминание слишком личное. Я не хочу им делиться.
Егор слишком многое знает и помнит, и от этого ноет внутри. Я уже знаю, что прошлое не переписать, но не хочу, чтобы оно подбиралось к поверхности. Чтобы меня тыкали в него носом.
Резко развернувшись, иду в противоположную сторону. Я напомнила Егору, каким щуплым он был в школе, а он в ответ – какой жалкой была я. Назовем это ничьей и расстанемся, пока не подрались. Королеву-старшему хватает забот и без моей драки.
Я спешу, но Егор снова появляется рядом и берет меня за руку.
– Иди куда шла, а то еще не доберешься до туалета вовремя. На таких-то каблуках
