как пузыри от ожогов, деревянная обшивка. Это всё, что находилось в комнатке для жилья.
– Крыша протекает, – деловито обозначил Сантос. – Нужно выйти через черный ход и на заднем дворе подняться на чердак…
В кухне висел большой настенный шкаф, был стол и пара стульев.
– Отлично, мне подойдет, – произнес Диего, и вопросительно посмотрел в глаза новому знакомому – Сколько?
– Четыреста пятнадцать песо, – произнес Сантос, изучая реакцию Диего.
Но тот лишь усмехнулся.
Где в Нью-Йорке можно было найти жилье за двадцать долларов в месяц? И смешно, и грустно от той безнадеги, в которой живут эти бедняки.
– Я живу через пару домов, и могу помочь с обустройством, – улыбка Сантоса уже перестала раздражать Диего, и он только молча выслушивал болтовню приветливого мексиканца – Моя соседка, Альфия, может помочь постирать паласы, отмыть окна и протереть пыль.
– Хорошо, – сразу же согласился Диего. Целый день бегать с тряпкой в руках его не впечатляло.
Он усмехнулся, пока Сантос отвернулся.
Что бы сказала Санди, если бы увидела его в роли домработницы?
Сарказм болью растекся по венам.
– Пошли к твоей соседке. Я хочу завтра вечером уже заехать и жить.
***
Мы подъехали к одному из домов в нашем бедном районе.
Серый полуразрушенный барак с окнами, которые были заколочены тонкими панелями. Обшарпанные стены с кое-где отвалившейся штукатуркой, разукрашенными граффити местных «художников». Двери, состоящие из двух створок, распахнуты настежь.
Громкая музыка, шум людских голосов и запах жареных кукурузных лепешек сразу окутали меня, как только я вышла из джипа Матео. Рядом на крыльце сидели мужчины, вероятно, соседи, и оглядывали нас с интересом. Я понимала, что они больше удивлены масштабами внедорожника, и мысленно прикидывают его стоимость.
– Пойдем? – Матео протянул руку, и мы шагнули в полутьму трущобы.
Длинный узкий коридор с одиноко горящей лампочкой, освещаемой тусклым желтым светом бедность окружающей обстановки. Под ногами скрипел песок, потому что здесь никто не разувался, а пол вряд ли даже подметали, не говоря о том, чтобы помыть. Валялся мусор, окурки, пакеты и хлам, когда–то бывший мебелью. Лежали доски и обрезки от металлических конструкций.
Зловоние окутывало рецепторы, и я поморщилась. Кислый запах с прогорклыми нотками неприятно резанул по обонянию. Скорее всего, кто-то самостоятельно готовил пульке – старинный напиток, состоящий из забродившего сока агавы.
Гул басов от ритмичной музыки усилился стократно, когда мы подошли к одной из дверей в коридоре.
Матео постучал, и она тут же распахнулась.
Альваро покачиваясь оглядел нас полупьяным взглядом:
– Матео, друг! Проходи, – и потом персонально обратился ко мне. – Моника, привет!
Здесь
