ничто… поэта…
не встревожит взгляд.
072 Зимняя ночь
Лукав, кто любит на морозе
гирлянды лунных фонарей,
из полусна – полугипноза
застывшей паузы ветвей.
Но, в ожиданьи пробужденья,
он, кисти прелестью живой,
нам пишет болеутоленье
или… надежды на покой
у перекрёстков акварели,
что редко жалует народ,
как будто есть другие цели
у рисования природ.
073 Улицы весны
Богатства мира, здесь, копейки…
Из всех сокровищниц казны
оставлю дивные скамейки
на тёплых улицах весны,
и красок светлые разводы,
и пробуждений лёгкий шум,
и предназначенные годы
для чистоты неспешных дум.
074 Рецептурное
Игрой гранёного светила,
в очаровании теней,
всё и торжественно, и мило
в полётах кисточки твоей!
Всё – беспредел воображенья
и всё – отточенность луча,
как рецептура из мгновенья
улыбки доброго врача.
075 Вернисажное
– Как это мило! Персонально!
Теней и света торжество!
Я здесь смотрюсь феноменально,
хоть очевидное родство
мне несказанною бедою!
Зачем художник в этот раз
не ограничился одною
и написал так много нас?!
***
Сезам гармоний и желанья,
надежд художника приют,
где полушёпота дыханьем
ему заслуги воздают,
а он терзается, хоть плачь,
судьбою проданных удач.
076 Шестая чувственность
То ли снег нам выпал в осень
и холстами забелел,
то ли ангел крылья сбросил,
то ли демон их надел
или хрупкое созданье
приютилось у стекла
и молѝт о пониманье,
как о крошечке тепла.
И стоим посередине
приспособленных бежать –
всё устроено в картине
для стремления понять,
словно чувственность шестую
устремлённости людей
в неустроенность чужую
пред усталостью своей.
077 Автомобильное
Когда последний выржавеет гвоздь,
я буду горд, и под кило промилле,
что у Peto мне видеть довелось
последние Земли автомобили!
Их акварельных линий совершенство
невероятно в крашеной воде,
где
