ректор ещё сильнее задрожал и выдал сквозь зубы что-то нечленораздельное. Увитый венами, он казался огромным, переливался капельками влаги, манил изучить его, потрогать.
– Я… – хрипло выдохнула наклоняясь, – никогда этого не делала, но читала…
– Остановись, если страшно, – дрогнув, промямлил Нари.
– И оставить тебя без вкусненького? Я ждала три месяца и мечтала это сделать. – Провела пальцем вверх и, лаская по кругу, изучая ложбинку, спустилась до основания. Сжала ладонь, отчего мужчина шумно застонал. – А теперь ты скажи… – И, качнувшись вперёд, лизнула головку.
Нариэн дёрнулся, будто его ударили хлыстом, а когда я испробовала его на вкус полностью и накрыла губами, ударяя головкой в нёбо, сильно смял мои волосы, потянул на себя. Неосознанно, срываясь с обрыва, шепча что-то несвязное, изгибаясь назад, содрогаясь массивным телом.
Я старалась не укусить, щекотала языком, потягивала, как леденец, и водила кулачком вверх-вниз. Так делали куртизанки в одном любовном романе, что приносила мне Сиэль. И, чувствуя, как мужчина подходит к краю, я понимала, что делаю всё верно.
Ректор затрясся, зашипел над головой, чтобы горячо запульсировать у меня во рту. От него пахло морской водой и лавандой, а сладко-солёный привкус, оставшийся на языке, нисколько меня не оттолкнул.
Только Нариэн промолчал… не ответил на моё признание, и это обожгло грудь тягучей болью.
Глава 7
Нариэн
Слова рвались наружу, щекотали язык. Грудь сдавливало тисками, будто на меня свалился буйвол и раздробил кости.
Я не могу сказать, что люблю. Не имею права.
А если Мэй придётся выйти замуж за другого? А если это последние часы, когда мы спокойно лежим рядом, обнимаемся крепко-крепко, но чувствительно, чтобы можно было дышать? Хотя рядом с девушкой я разучился делать и это.
Что в ней особенного? Почему я смотрю на неё, и вены рвутся от кипящей крови?
– Расскажи, какими они были раньше? – Мэй повернулась бочком, погладила узкой ладонью мою грудь, улеглась на плечо горячей щекой и, ласково пробежав прикосновениями по только выбритой скуле, запустила пальцы в волосы на виске. Вытянулась вверх, прижала ко мне колено, неосознанно распаляя, мучая физической жаждой. Но я не оттолкнул, не подал вида, нежно огладил ладонью угол маленького плеча и поцеловал любопытный носик.
– Рдяные, темнее, чем у Эри.
Мэй вытянула прямую белоснежную прядку и посмотрела на неё сквозь свет лампы.
– Не верится. Темнее… будто кровь, наверное.
– Я коротко стригся. Мне они никогда не нравились. Казалось, что я в семье лишнее звено из-за внешнего отличия.
– Дейра любила тебя, как сына. Я слышала, как она защищала тебя от Енимира…
– Ей не стоило лезть к Квинте. Это всегда опасно.
Девушка перевернулась, легла на живот и, согнув ноги в коленях и задорно покачав стопами, подпёрла голову кулачками.
– Расскажи
