одни только руки, то происходит не революция, а бунт, героем которого является Мазаньелло, а не Кромвель и не Кавур».
Из этого следует, что если бунты кончаются со смертью вожаков, то революции, напротив того, получают от таких смертей новый толчок, и если вначале они не блещут успехами, то кончают обыкновенно полной победой, в противоположность бунтам, которые только в самом начале и кажутся победоносными.
Так бывает даже при столкновениях слабых народов с сильными, как в Греции, Голландии, в Милане в 1848 г. и в предприятии Гарибальди.
Если сначала эти революции казались неудавшимися, то они послужили зато началом медленного брожения, давшего им, в конце концов, победу. Так, народная партия в Риме, задавленная Суллой, восторжествовала при Цезаре; так, во Флоренции, побежденные чомпи добились победы при Медичи. В новейшее время революционные движения 1848 и 1849 гг. в Венгрии и Италии, сначала жестоким образом усмиренные, повели к завоеванию этими нациями политической независимости.
Все это объясняется тем, что революции возникают лишь на почве совершенно подготовленной от толчка, производимого гениями или мономанами благодаря оригинальности и остроте своего разума, а также меньшему мизонеизму, предчувствующими потребности, которые впоследствии будут ясно сознаны всеми. Вначале мизонеическое большинство бывает неспособно разделять взгляды этих людей, но позднее, когда их предчувствия оправдаются, оно уже смело идет за ними, представляя собою громадную силу. Достижению результатов начинает помогать тогда и реакция, возбужденная их страданиями и несправедливостью, им оказанною. Доказательство всему этому можно видеть в примерах Лютера, Текели, Мадзини, Гарибальди и проч.
Но, если почва не подготовлена, как следует, и масса публики далеко отстала от провозвестника новых идей, то его не слушают, сторонниками его являются только фанатики, преступники и сумасшедшие, вместо революции выходит бунт, вместо здорового движения – судорога, служащая доказательством болезненного состояния общества.
Вот почему, как мы увидим, бунты чаще возникают в странах жарких или лежащих на большой высоте, где меньшее атмосферное давление вызывает аноксиемию, тогда как революции чаще случаются в умеренном климате. Не надо забывать, что евреи, например, переходя из теплых стран в холодные, становятся почти совсем арийцами, между тем как чистые арийцы – вандалы, например, переходя из умеренных стран в Африку, претерпевают обратное развитие.
Вот почему так же есть страны, в которых никогда не было настоящей революции, в которых религия постоянно остается католической, браминской или фетишистской, а правительство – личным и деспотическим, даже в так называемых республиках. Между тем в Англии, в Северной Америке, в Германии, где были настоящие революции, там почти нет бунтов.
В общем, революции суть явления физиологические, а бунты – патологические. Поэтому первые никогда не могут считаться преступными, так как освящаются и поддерживаются общественным
